В валютном продуктовом магазине у Белорусского отоварилась заграничной жратвой и заграничными же напитками, которые – в фирменных пластиковых пакетах, – были поставлены в багажник. Только сейчас блондинка позволила себе расслабиться: севши в тачку, откинулась на сиденье, курила, прикрыв глаза.

Обедала с подружкой в "Пекине". Был санитарный час, никого не пускали, а их пустили. Богатые люди – особые люди. Отсюда уж ближайшие сорок минут никуда не денется. Сырцов смотался недалеко на улицу Красина в закусочную, где под завязку наглотался серо-синих невкусных пельменей. Вернулся, снова ждал, с отвращением ощущая нечистый столовый запах, исходивший от собственной куртки.

Серьезная дамская беседа затянулась. Только к семи вечера отвезла подружку к дому у метро "Аэропорт".

Час пик кончился, машин на улице поубавилось, и Сырцов, почти наверняка зная, что блондинка возвращается домой, отпустил ее на длинный повод. Ленинградское шоссе, Тверская, Манежная площадь, Болото, Якиманка и далее по Ленинскому. Мелькали впереди мощные задние огни "Ситроена", а Сырцов, отдыхая за баранкой, мельком любовался неряшливой, не следящей уже за собой, дряхлеющей Москвой.

"Ситроен" завернул направо и подкатил к высотному жилому дому, выстроенному в сталинское время для университетской профессуры. Блондинка вышла из машины, забрала пакеты, тщательно проверила дверцы и вошла в подъезд, громко хлопнув высокой дубовой дверью.

Сырцов нехотя выбрался из "семерки" у ближайшего телефона-автомата и набрал номер.

– Вас слушают, – важно оповестила трубка.

– Товар доставлен в целости и сохранности, Сергей Сергеевич, сообщил Сырцов.

– Кстати, Георгий, – после небольшой паузы заметил Сергей Сергеевич, – будьте поаккуратнее в выражениях: в дни моей молодости товаром величали женщин определенного назначения. Ну, а в общем спасибо. Завтра, как сегодня. Извините, она уже звонит в дверь. До свидания.

Сергей Сергеевич повесил трубку. Сырцов бессмысленно послушал короткие гудки, повесил свою тоже, потоптался в кабине и сказал:

– Козел.

Сам не зная, кто из них двоих козел.

Жил Сырцов неподалеку, на Вернадского. Есть такие кооперативные дома, стоящие ребром к проспекту. В одном из них его начальство, когда он еще работал в МУРе, исхитрилось получить пай в десять квартир. Сырцову, как холостяку-одиночке, за копейки по нынешним временам, была предоставлена однокомнатная нетиповая квартира на первом этаже, задуманная архитектором, скорее всего, для привратника. Привратника в доме никто не собирался заводить, а в привратницкой поселился Сырцов. Комната в двенадцать метров, кухня в четыре, прихожая в два.

Куртку он повесил в прихожей, чтобы не дованивала в комнате. Ритуально остановился в дверях и осмотрел убогий свой уют. Первые полгода осмотр доставлял удовольствие бывшему долголетнему обитателю общежитий, теперь – нагонял тоску.

Снял сбрую с пистолетом, швырнул весь комплект на диван, он же кровать. Диван-кровать. Уселся в кресло, отдыхая перед тем, как заварить себе крепкого чая. Собственно, что он делал? На машине катался, да посиживал в ней – ожидая. А устал, как собака. Стал незаметно уходить в дрему, но резкий дверной звонок не позволил сделать это. Он неловко, плохо ориентируясь в дремотном тумане, выкарабкался из кресла, на всякий случай спрятал пистолет в преддиванную тумбочку и пошел открывать.

Перед дверью, опершись о палку и глядя куда-то вверх, стоял деформированный скверной оптикой глазка полковник милиции в отставке Смирнов Александр Иванович. Сырцов открыл дверь.

2

Здравствуй, Сырцов! – жизнерадостно поприветствовал его полковник в отставке.

– Здравствуйте, Александр Иванович.