– Обычный сухарь! – сказал разочарованно.

    – Думал: манна небесная?! – засмеялся зеленоглазый. – Конечно, обычный. Люди есть хотели, а не причащаться.

    – Зато я причастился, – не согласился Аким. – Получил прощение грехов.

    – Так легко не получится! – снова засмеялся зеленоглазый. – Знаю теперь…

    – Говорил с ним?

    – К нему не подойти… Ученики ревнивые, близко не подпускают. Их можно понять: толпа, все лезут, больных несут. Кто я? Даже не иудей.

    – Не гнали?

    – Сказал, что прозелит.

    – Поверили?

    – Под одежду не заглядывали. Спросили о Торе, процитировал кое-что по-гречески – отстали. Косились, но терпели.

    – Много его слушал?

    – Трижды. Он проповедует, набежит толпа, потом – раз и ушел ночью. Куда – только ученики знают. Ходишь потом, ищешь…

    – Вблизи не видел?

    – Однажды в толпе подобрался. Хотел коснуться, но не успел. Он обернулся, увидел меня и подмигнул.

    – Ну? – ахнул Аким.

    – Он знает, кто я.

    – Не может быть!

    – Почему? Он же бог…

    – Но еще не вознесся!

    – Что это меняет? Он сын божий, которому ведомо все. Этот взгляд… Я не могу передать, что я почувствовал… Какой-то миг, а я увидел себя, жизнь свою… Он велел мне не бояться.

    – Чего?

    – Испытаний. Только я не знаю, каких.

    – Я знаю! – вздохнул Аким. – Какие деньги сюда принес?

    – Денарии.

    – Такие? – Аким достал из небольшого кошелька монету.

    – Вроде, – неуверенно сказал зеленоглазый, рассматривая.

    – Кто делал?

    – Нашелся один… Обещал, что в музее не отличат от подлинного.

    – Убивать надо таких специалистов! Кто сейчас правит Римом?

    – Тиберий. На монете написано.

    – А портрет чей?

    Зеленоглазый внимательно посмотрел на денарий:

    – Не знаю. Не Тиберий?

    – Гай Юлий Цезарь, по прозвищу Калигула. Сын Германика, приемный внук Тиберия, пребывающий в подростковом возрасте. Тиберию править еще шесть лет, никто пока не думает видеть на его месте юного садиста.

    – Мало ли каких денариев ходит в Риме?

    – Здесь действует закон об оскорблении императора. Наказание – смертная казнь.

    – Я принес только триста денариев!

    – Но каким-то образом ухитрился отдать сразу двести.

    – Ученикам надо было уплатить подушную подать Риму, – понурился зеленоглазый. – Денег у них не было…

    – Сам когда-то учил меня: народ в прошлом приметливый! – с досадой сказал Аким. – У них есть время рассматривать! Крупная партия странных денариев поступила в казну, налицо все признаки созревшего заговора.