Но
ее разоряла несчастная страсть к игре, пожиравшая все доходы с этого
городка. И ее тоже тянуло к ранам, нанесенным деньгами, к развалинам, к
пожарам, где можно украсть какие-нибудь расплавившиеся драгоценности.
Когда Буш поручал ей навести справки, выследить должника, она часто шла на
издержки, тратила собственные деньги из любви к искусству. Она называла
себя вдовой, но никто никогда не знал ее мужа. Она появилась неизвестно
откуда, и казалось, что ей всегда было пятьдесят лет и всегда она была
такой же тушей, с тонким, как у маленькой девочки, голоском.
Сегодня, как только Мешен уселась на единственный стул, кабинет сразу
наполнился, как будто ее огромное тело забило собою всю комнату. Буш
оказался в плену перед своим письменным столом и совсем погрузился в море
папок, откуда торчала только его квадратная голова.
- Вот, - сказала Мешен, вываливая из своей битком набитой старой сумки
огромный ворох бумаг, - вот что Фейе посылает мне из Вандома... Он скупил
для вас все во время этого банкротства Шарпье, о котором я написала ему по
вашему указанию. Всего на сто десять франков.
Фейе, которого она называла своим родственником, недавно открыл там
кассу по сбору ренты. Официально он занимался получением денег по купонам
для мелких рантье своей провинции и, пользуясь тем, что ему доверяли
купоны и деньги, с бешеным азартом играл на бирже.
- Из провинции много не выжмешь, - пробормотал Буш, - но все же и там
бывают находки.
Он просматривал бумаги и уже раскладывал их опытной рукой, сортировал
начерно, оценивая приблизительно, чутьем. Его плоское лицо омрачилось, он
скроил разочарованную гримасу:
- Гм! Не жирно, нечем поживиться. Хорошо, что хоть не дорого стоит...
Вот векселя... Еще векселя... Если это молодые люди и если они приехали в
Париж, может быть мы их выловим...
Но вдруг он вскрикнул от изумления:
- Смотрите-ка! Это что такое?
Он только что заметил на листе гербовой бумаги подпись графа де
Бовилье; выше было только три строчки, написанные крупным старческим
почерком: "Обязуюсь уплатить десять тысяч франков девице Леони Крон в день
ее совершеннолетия".
- Граф де Бовилье, - медленно повторил он, думая вслух, - да ведь у
него были фермы, целое имение близ Вандома... Он погиб от несчастного
случая на охоте, оставив без средств жену и двоих детей. У меня когда-то
были их векселя, по которым они едва смогли уплатить...
Это распутник, и больше ничего.
Вдруг он громко захохотал, сообразив, в чем дело:
- Ах, старый плут, здорово он облапошил малютку! Наверное, она не
соглашалась, и он оговорил ее с помощью этого клочка бумаги, который по
закону не имеет никакой цены. Потом он умер... Смотрите-ка, бумага
помечена пятьдесят четвертым годом, прошло уж десять лет... Девчонка
теперь уже совершеннолетняя, черт возьми! Как эта расписка могла оказаться
у Шарпье? Этот Шарпье торговал зерном и кроме того занимался
ростовщичеством. |