Впрочем, одного взгляда на Фрица было достаточно, чтобы понять: слова тут уже бессильны.

Фриц менялся. С каждым шагом его лицо обретало все новые, хищные черты, все более превращаясь в крысиную морду. Он яростно пожирал горящими красными глазами зеркального мага. Наверное, сейчас он видел в суровых, недобрых глазах Нектария собственное отражение. А разве кому-то на свете хочется выглядеть в чужих глазах настоящей, презренной крысой?!

Нектарий прикрыл глаза, прошептал что-то. И Фриц остановился, точно натолкнулся грудью на невидимую преграду. Его длинный хвост яростно извивался и хлестал по сторонам. Зубы щелкали как у волка, в горле глухо клокотало. Поистине, теперь это был законченный монстр.

Вслед за Фрицем на чародея двинулись и другие Крысеныши. Один за другим они огибали недвижно стоявшего Людвига. Оцепеневший предводитель Братства словно не чувствовал, как его касались, задевали, толкали другие Хитрецы. Он по-прежнему не отводил взора от глаз Нектария. И зеркальный маг чувствовал, как его глаза понемногу начинает заволакивать тьма, которая все сгущалась и сгущалась.

Нектарий провел рукой по лбу, и пелена послушно спала. Он выбросил вперед руку в повелительном жесте, и невидимая преграда резко двинулась вперед, отбросив Крысенышей. Те с визгом и рычанием повалились на каменный пол. Максим рванулся было вперед, но полы плаща Нектария вдруг ожили и плотно охватили великого изобретателя. Так любопытных и несмышленых птенцов орла до поры до времени удерживают на самом краю обрывистой скалы могучие родительские крылья.

Снова и снова воспитанники штурмовали магическую преграду, но всякий раз натыкались на несокрушимое сопротивление светлой магии. Теперь уже все Крысеныши кроме стражей Петера с визгом кидались на непроницаемую стену воздуха. Под волшебным барьером трескался пол, вылетали крошки камня; от противостояния сил высекались искры, но защита Нектария не поддавалась.

Но еще оставался Людвиг. Длинные и узкие губы его крысиной морды шевелились, усы топорщились – он произносил заклинание.

– Эге, ребятки, а, по-моему, уже пора, – пробормотал Нектарий и распахнул полы плаща. Словно воздух хлынул плотным и сильным потоком в легкие Дениса и его друзей. Они втроем от неожиданности замерли, разинув рты и судорожно хватая воздух, как при встречном порыве ветре. Нектарий же оставил их и сам решительно пошел навстречу крысиному Братству, легко ступая по камням искореженного пола.

В то же мгновение огромная крыса с телом Людвига воздела лапы к сводам подземелья.

– Именем Башни Отступника! – завизжала она. – Именем забытых во тьме! Именем древней крови, напитавшей юную кровь! Восстаньте, Старшие Братья!

И его глаза полыхнули черным огнем!

Нектарий гневно выкрикнул заклятье, взмахнул рукой, в которой что-то блеснуло. Но его голос потонул в утробном гуле, раздавшемся под землей. Сильнейшая вибрация гигантской судорогой потрясла все глубинные подземелья башни и накатилась на стены и потолки подвалов первой штормовой волной.

Стены замка вздрогнули. Казалось, и сам Магисториум был тоже живым магическим существом, и сейчас он вздохнул всем своим могучим, многогранным телом, пробуждаясь от многовекового каменного сна.

Дрожь пробежала по полу. Сетки мелких трещинок стремительно и весело ринулись во все стороны, взламывая слежавшиеся плиты, кроша потускневшую старую мозаику, скрипя растрескавшимися подоконниками. Наверху, под сводами потолков одновременно треснуло сразу несколько разноцветных витражей, и в коридоры, цепко ощупывая все попадавшиеся на пути предметы, проникли серебряные нити лунного света. Над замком уже стояла ночь – напряженная, притихшая, точно и всей природе вокруг передались тревога и страх людей и нелюдей Академии.

Что-то вновь громко вздохнуло и пробежало раскатистым стоном внизу, в подвалах Тревожной башни.