|
Но она там, внутри. Просто различить ее, показать кому-то – вот она, моя боль, – уже не-возможно. Показать, как правило, удается лишь какие-то мелкие болячки... – Просто ужас, как я вас понимаю, – вдруг сказала она. – В самом деле? – Может, с виду по мне и не скажешь, но... Мне в жизни тоже выпало много боли. Самой разной. Мало не показалось... – проговорила она очень тихо. – Там, в Токио, произошло кое-что. В итоге я уволилась из того отеля. Очень больно было. Больно и трудно. Есть вещи, с которыми я не способна ужиться так же просто, как со всем остальным... – Угу, – промычал я. – И до сих пор еще больно. Как вспомню о том, что случилось – хочется умереть, чтобы не было ничего... Она снова схватилась за кольцо на мизинце, сдвинула его, точно собираясь снять – и вер-нула на прежнее место. Затем отпила еще “Блади Мэри”. Поправила пальцем очки. И широко улыбнулась. Нагрузились мы с ней довольно неплохо. Даже не помнили, сколько чего заказали. Как-то незаметно перевалило за одиннадцать. Наконец, скользнув глазами по часикам на руке, она зая-вила, что завтра рано вставать, и что ей, пожалуй, пора. Я предложил подбросить ее на такси. На машине до ее дома езды было минут десять. Я заплатил по счету, и мы вышли на улицу. Снего-пад продолжался. Не очень сильный, но тротуары успели покрыться белой коркой и хрустели у нас под ногами. Взявшись за руки, мы побрели к остановке такси. Она была подшофе и ступала не очень уверенно. – Слушай... А тот журнал – ну, который про скандал с недвижимостью написал... Как он назывался? И когда статья вышла, хотя бы примерно? Она сказала мне название. Еженедельное приложение к одной из известных газет. – Где-то прошлой осенью вышел. Я сама той статьи не читала, точно не скажу... Минут пять мы простояли на остановке под тихо падавшим снегом, пока не появилось так-си. Все это время она держалась за мою руку. Она была очень спокойна. Я тоже. – Давно я так не расслаблялась! – вдруг сказала она. Что говорить, я сам давно так не рас-слаблялся. И я снова подумал о том, что наши сущности где-то пересекаются. Не случайно же меня так потянуло к ней при первой встрече... В такси мы беседовали о чем-то незначительном – о снегопаде, о холодах, о ее служебном расписании, о жизни в Токио и так далее. Всю дорогу, пока я болтал с ней об этом, в душе чер-вяком копошился вопрос: как мне поступить с нею дальше? Ведь совершенно ясно: надави я еще чуть-чуть – и мы окажемся в одной постели. Что-что, а такие вещи я понимаю сразу. Хочетли она этого – мне, конечно, неведомо. Но что не станет возражать – я чувствую. По выражению глаз, дыханию, манере речи, движениям рук это различить легко. Но я хотел ее, это точно. И да-же заранее знал: если бы мы переспали, это не усложнило бы жизни ни мне, ни ей. Я появился – и уехал дальше своей дорогой. Как она сама и сказала... И все же я никак не мог решиться. В уголке мозга свербило: поступать так с нею – нечестно. Девчонка на десять лет младше меня, в состоянии стресса, да еще и на ногах еле стоит. Воспользоваться этим – все равно что выиграть в покер краплеными картами. Чистое надувательство. С другой стороны, спросил я себя, – а что значит честность в такой области жизни, как секс? Если требовать, чтобы в сексе все было по-честному – то лучше уж людям сразу размно-жаться, как грибы. Честнее не придумаешь. И этот аргумент я тоже нашел вполне справедливым. Пока мое сознание металось меж двумя этими крайностями, машина подъехала к ее дому – и за какие-то десять секунд до прибытия она с потрясающей легкостью разрешила мою дилемму. – Я с сестрой живу, – просто сообщила она. И, поскольку необходимость что-то решать мгновенно отпала, я даже вздохнул с облегче-нием. |
