Конечно, уход от ответа на оба главных вопроса не удовлетворил меня. Только смутил еще больше.

– Тогда вот еще что. Мне скоро стукнет двадцать восемь. Я до сих пор ничего не знал о своих самых близких людях, с другой стороны, и меня никто не искал. И вдруг обо мне вспомнили. Кое‑что для меня прояснилось, но ощущение, что меня стали разыскивать и по другим причинам, которых вы пока не назвали, меня не покидает.

Адвокат с дедом быстро переглянулись. Бросив взгляд на меня, адвокат сказал;

– Н‑да… Ум у вас острый. Что ж, расскажу вам еще кое‑что, быть может, это пригодится вам в будущем. Только об этом никому ни слова.

После такого вступления я узнал от адвоката следующее:

У моего отца Ёдзо был младший брат по имени Сюдзи. Чтобы унаследовать состояние матери, он счел нужным покинуть отчий дом, а впоследствии даже взял другую фамилию – Сатомура.

У этого Сюдзи Сатомуры есть сын по имени Синтаро. Он был военным, дослужился до майора. Во время войны занимал довольно высокую должность, пользовался немалым влиянием. Вроде бы служил в генеральном штабе.

Выйдя в отставку и совсем обеднев, Синтаро вернулся в деревню, живет сейчас как простой крестьянин, ни на что не претендуя. Ему лет тридцать семь–тридцать восемь, не женат, детей нет, но здоровьем так и пышет, наверное, сказывается армейская закалка, так что состояние дома Тадзими – очень вероятно – перейдет не к Куя или Харуё, а именно к Синтаро.

– Неизвестно почему, но бабушки очень не любят Синтаро, – продолжал свой рассказ Сува. – Отца его, Сюдзи, давно умершего, бабки тоже на дух не переносили. Что же касается Синтаро, то дело не только в том, что он сын ненавистного Сюдзи, а и в том еще, что, покинув в молодые лета деревню, он почти не приезжал туда и стал для всех совершенно чужим человеком. Но не только бабушки, Куя и Харуё тоже не жалуют Синтаро, – это и стало главным побудительным мотивом, чтобы начать разыскивать вас. Ну вот, я свои обязанности исполнил, позвольте удалиться.

Я почувствовал ужасную тяжесть на душе. Стало быть, по меньшей мере один человек имеет веские причины не желать моего возвращения в деревню. Если увязать это с неприятным письмом, которое я получил сегодня утром, то истинное положение дел в нашем роду становится вполне понятным.

После ухода адвоката мы долго сидели, словно в рот воды набрав. Это продолжительное молчание стало тяготить меня. Все‑таки мы друг другу не чужие…

Я вдруг заметил, что лоб деда покрылся липкой испариной. Тем не менее я спросил;

– Значит, я родился в Деревне восьми могил? Дед утвердительно кивнул и вдруг издал легкий стон, которому поначалу я не придал значения.

– Я хочу показать вам странное письмо, которое получил сегодня утром.

Достав из кармана конверт, я вытащил письмо и развернул перед дедом. Тот протянул руку, чтобы взять его, но внезапно, как подкошенный, опрокинулся навзничь.

– Дедушка, что случилось?

– Тацуя… Воды… воды…

– Что с вами, дедушка? Вам плохо?

Я быстро сунул письмо в карман и потянулся за чайником на столе. И тут увидел, что дед корчится в судорогах и из его губ вытекает тонкая струйка крови. Я невольно закричал:

– Дедушка!

Он посмотрел на меня, но ответить уже не смог.

Прелестная посланница

Каких‑то десять дней назад ничто не предвещало этого водоворота трагических событий. Двадцать восемь лет моей жизни, исключая годы войны, были скучными, серыми, монотонными. И вдруг визит странного человека и письмо разом перевернули мою жизнь, окрасили ее в кровавый цвет.

Сначала я счел, что смерть деда – следствие его какой‑то хронической болезни. Но прибежавший на мой крик врач засомневался в этом, вызвал полицию и поднял страшную суету.