– Сестра, это точно отец? Ты не ошиблась?

– Нет, Тацуя‑сан, ошибки нет. Я поначалу сама своим глазам не поверила и долго и тщательно всматривалась в черты лица… Когда отец скрылся в горах, мне было всего восемь лет. Но я до сих пор очень отчетливо помню его лицо. Стоит мне сомкнуть веки, и он, как живой, стоит передо мной.

В глазах Харуё блеснули слезинки. Да, много горя доставил отец жителям деревни, но для нее он оставался близким человеком. Я почувствовал, что и у меня невольно сжалось сердце.

– Вот что удивительно: отцу, когда он убежал, было вроде бы тридцать шесть лет. Прошло столько времени, а он, выходит, совсем даже не изменился… Да?

– Да… Скорее всего, убегая, он воспользовался потайным ходом, попал сюда, тут и умер. Но кто мог об этом знать?

– С тех пор прошло целых двадцать шесть лет. Но труп совсем не разложился, отец сохранился, как был в свои тридцать шесть.

– Это и для меня загадка. Я человек без образования, как мне разобраться в этом? Но, Тацуя‑сан, разве мало в этом мире непонятного? Мумии, например…

– Это все так, но… Но он на мумию не похож. Я, правда, мумий никогда не видел…

– Тацуя‑сан, – Харуё придвинулась ко мне поближе, – мне интересно, откуда ты узнал о потайном ходе? Как ты нашел его?

Я вкратце рассказал ей о событиях позавчерашней ночи. Харуё слушала с неослабным вниманием и нескрываемым любопытством.

– Стало быть, наши бабушки…

– Да, именно так… Они сами говорили как‑то, что каждый месяц молятся в пещере.

– Выходит, бабушкам давно уже было известно, что в глубине пещеры находится труп отца?

– Получается, так. Очень может быть, что они сами принесли туда доспехи и обрядили отца. И исправно ходят молиться.

Харуё побледнела еще сильнее. Рукавом кимоно прикрыла подбородок и долго молча размышляла о чем‑то. Потом, видимо, какая‑то догадка осенила ее, она резко подняла голову, и я увидел искаженное горестной гримасой лицо; необычный блеск в ее глазах испугал меня.

– Сестра, что с тобой? Вспомнилось что‑то страшное?

– Тацуя‑сан, я боюсь. Мне страшно… Значит, все обстояло именно таким образом…

– Что ты имеешь в виду, Харуё‑сан? Необычным для нее высоким голосом она заговорила;

– Меня, Тацуя‑сан, очень долго мучили эти мысли. В последнее время особенно. Ведь пришлось пережить столько смертей… И всякий раз обнаруживалось, что это отравление. Эти отравления заставляли меня снова и снова возвращаться к страшным воспоминаниям. – Харуё поежилась и продолжила: – Послушай историю, которую я могу поведать только тебе, Тацуя‑сан. Но пожалуйста, никому ни в коем случае не пересказывай ее.

То, о чем она рассказала мне, происходило двадцать шесть лет назад, вскоре после череды жутких убийств в деревне. Ей в восемь лет пришлось быть свидетельницей смерти матери, и с тех пор различные страхи преследовали Харуё все детство. По ночам страхи особенно одолевали ее, она боялась буквально любого шороха, включала свет и начинала беспричинно плакать. Бабушки жалели ее, ласкали и стали укладывать вместе с собой.

– Да, я спала между обеими бабушками. Но заметила, что глубокой ночью они обе исчезали куда‑то. Однажды я подняла страшный крик, ревела, искала их по всему дому. После этого они больше не исчезали вместе, но все равно по очереди обязательно выходили из комнаты, где мы спали. Я спрашивала у оставшейся бабушки: «Где вторая?» – «В туалет пошла, скоро вернется», – ответ всегда был стандартным. Мне, девочке, этого объяснения было достаточно, и обычно я более или менее спокойно спала дальше. Но раз случилось так, что, лежа в постели, я услышала напугавшие меня переговоры бабушек.