— В бой не вступать. Провести визуальное наблюдение сделать выводы и возвращаться. Утром же выдвинемся к наиболее лакомому кусочку. Как считаете, товарищи командиры?

А командиры были не против. Разве поспоришь с мнением командования? Тем паче, что решение было единственно разумным в данной ситуации…

Совещание закончилось за час до наступления сумерек.

— Малеев, останься, — приказал Тарасов командиру разведчиков. — Задача понятна?

— Обижаете, товарищ подполковник… — забасил тот. — Что я, пень какой?

— Павел Федулович, — обратился Тарасов к старшему лейтенанту. — От тебя жизнь пацанов зависит. И судьба операции в итоге. Понимаешь? Минимум действий, максимум внимания. Придержи своих орлов комнатных.

— Чего это комнатных-то? — привычно обиделся Малеев на привычную шутку командира.

— А то знаю, хоть и ходят, аки тени отца Гамлета, а немцам глотки хотят порезать. Так?

— А как же…

— Вот именно сегодня и не надо резать. Успеете ещё.

— Языки?

— Брать. Желательно фона какого-нибудь.

— Будет вам фон. Хотите этого… Как его… Брык… Бряк… — Малеев никак не мог запомнить фамилию командующего окруженной Демянской группировкой.

— Фон Брокдорфа-Алефельда. Тоже неплохо. Но это потом. Ты мне сначала доставь сведения о продуктовых складах. Подкрепимся и будем этого фона по всему графству гонять.

Старший лейтенант не понял:

— По какому графству?

Тарасов засмеялся во все тридцать два зуба:

— А ещё разведка… Ты что, не знаешь, что немцы котёл «Демянским графством» называют?

Малеев ошеломленно захлопал глазами:

— Первый раз слышу…

— Иди бойцов собирай, Павел Федулович. С Богом!

Тарасов похлопал по плечу медведистого разведчика.

Тот козырнул и умчался к своим архаровцам.

Тарасов вздохнул и отправился обратно в свою снежную яму, по недоразумению названную блиндажом.

Но дойти не успел. Его перехватил связист:

— Товарищ командир! Радиограмма из штаба фронта!

Ночь. Темнота такая, что можно глаз выколоть. По-настоящему глаз выткнуть… Наткнувшись на ветку в буреломе.

Наверное, только русские люди умеют потеть в двадцатиградусный мороз.

А знаете почему?

Все просто.

Русский — это прилагательное. Он приложен к своей стране. Немец, англичанин, американец, француз — они существительные. Пока они существуют — существуют и их страны. Но убей немца — не будет и Германии.

Убей американца — не будет Америки.

Убей русского — не будет русского. А Россия останется. И другой русский придёт… Через бурелом, через ночь, через сугробы.

И пот щиплет глаза, стекая из-под шерстяного подшлемника.

Темень такая, что видно только белеющий под ногами снег. Пять километров по бурелому за три часа. Почти каждый шаг — в перелет кустов. Пять километров — и котелок пота с каждого. И ещё одна сломанная лыжа — бойца пришлось отправить обратно по следам. Гадство… А ведь надо вернуться с докладом к шести утра. Что там в этом Опуево?

Малеев сказал командиру разведгруппы, что — возможно! не более! просто возможно! — в Малом Опуево штаб какой-то там мекленбуржской дивизии.

Деревья внезапно стали расступаться.

— Дорога, командир! Зимник! — остановился вдруг Ваня Кочуров, тот который тропил снег последние десять минут. — Глеб, позырь!

Отделение рухнуло в сугроб, скрипнув снегом.