Была тренировка. Мы закончили разминаться. Треннер Мэннинг рявкнул:

— Эй, Майк! Твой выход!

Во всех играх я всегда бил без промаха. На линии я шел четвертым. Оно и понятно: я был лучше всех.

Но сейчас мы просто тренировались. И тренеру нравилось менять нас местами, дабы мы не теряли хватки.

Я почувствовал, как напряглись все мои мускулы, когда я занял позицию для отбивания. Видите ли, у меня возникла проблема. Серьезная проблема. У меня был спортивный кризис.

В последнюю нашу игру я получал страйк-аут четыре раза!

А прошлые несколько тренировок? Джимми, питчер, посылал мне мяч — и всякий раз я отчаянно мазал.

Славный пауэр-хиттер, да? Я даже не мог попасть по мячу. И все об этом узнали. Я боялся, что в скором времени ко мне прилипнет прозвище «Мазила Майк»!

— Давай, Майк! — скомандовал тренер, когда я сделал несколько пробных взмахов. — Сосредоточься наконец. Ты же знаешь, завтра играем с Лэйклэндом за первое место.

— Да уж, Майк, лучше не лажай, — проворчал со своего места Джимми.

Я слегка пригнулся. Бита казалась неудобной. Тяжелой. Слишком тяжелой.

— Расслабься, — велел я себе. — Просто расслабься, и все будет как надо.

Мяч полетел. Высоко. Я его пропустил.

— Страйк! — заорал Рон у меня за спиной.

Я повернулся к нему:

— С каких это пор катчер объявляет страйки?

— С каких это пор пауэр-хиттер все время их получает? — огрызнулся он.

Все, приплыли. После такого стыдобища фиг расслабишься.

Я пытался повторить свой былой замах. Но бита казалась мне все тяжелее и тяжелее. И я видел, как мои товарищи по команде озабоченно качали головами.

После еще примерно десяти минут упражнений с битой (лучшее, чего я добился за все это время — послал мяч обратно в питчера) тренер решил кликнуть кого-нибудь со скамейки запасных.

— Слушай, Майк, — проговорил он, положив свою тяжелую ручищу мне на плечи, — ступай-ка ты домой и хорошенько отдохни перед завтрашней игрой.

Думаю, он старался не показывать раздражения. Но потом он все-таки не сдержался и добавил со злостью:

— Ты уж постарайся преодолеть свой кризис, приятель. Эта игра для всех очень важна.

Я поплелся с поля, чувствуя себя полным ничтожеством.

— Эй, Майк! Погоди секундочку! — Я сразу узнал бегущего ко мне парня. Это был Том Скотт, корреспондент с местного телевидения.

В Линнфилде школьному спорту придается огромное значение. Но чтобы репортеры являлись уже и на тренировки? Офигеть!

— Ты в порядке, Майк? — осведомился он. — Ты что-нибудь делаешь, чтобы преодолеть спортивный кризис?

— Пытаюсь, — промямлил я, чувствуя, что краснею. — Честное слово, пытаюсь. — Я вошел в школу и поспешил в раздевалку, сгорая от смущения.

Я быстро принял душ и переоделся. Мне хотелось убраться отсюда до окончания тренировки. Знал, что, если меня начнут поддевать, я сорвусь.

Несколько минут спустя я вышел из школы и поспешил к велосипедной стойке. Взор мой был устремлен в землю; я был погружен в собственные невеселые мысли.

— Что угодно бы сделал, лишь бы преодолеть кризис, — пробормотал я.

Я даже не видел этого странного человечка, пока чуть не сшиб его с ног.

— Ой. Простите, — пробормотал я.

Он улыбнулся.

— Я слышал твои слова. Тебе просто необходима бита полегче, — произнес он.

— Что? — Я в изумлении уставился на него.