|
- Привет, бэби, - хрипло проговорил я. - Мне приятно думать, что это ты. - Правда? - так же хрипло произнесла Иветт. - Vraiment <Правда (фр.)>, - ответил я. - Правда, что это ты, та самая одна-единственная, давным-давно обещанная мне в другой стране? - Больше не ищи, - посоветовала Иветт. - Я здесь, вечная женственность, поселившаяся в невечной женщине. - Я люблю слушать, как ты говоришь, - признался я. - Где ты научилась этому? - В Барбизонской школе метафизической чепухи. - Лэндсмен! - воскликнул я. - Ваймеранер, - ответила она. Я подошел ближе и коснулся ее лица. Почувствовал щетину. Открыл глаза. Узрел инспектора Фошона, терпеливо улыбавшегося, выпятив нижнюю губу, и с похвальным милосердием ждавшего, пока я полностью проснусь и приду в себя. - С вами все нормально? - спросил он. - О, конечно, прекрасно, - ответил я. - Приговор уже утвержден? Куда собираются меня выслать? На остров Дьявола? В Новую Каледонию? Если у меня есть выбор, мне бы приятнее было отбывать срок в замке Иф. Знаете, я большой почитатель Дюма. - Возьмите себя в руки, - с отеческой строгостью проговорил Фошон. - Пойдемте со мной в офис. Произошла нелепая ошибка. Мы зашагали по коридорам, сделанным не по меркам человека, поднялись на второй этаж в офис, куда не заглядывало солнце, в мрачное чистилище галлов, где меня лишили свободы. Фошон предложил мне поудобнее устроиться в большом кресле, которое он держит только для уважаемых посетителей, и послал за кофе с молоком и круассанами. - Очень любезно с вашей стороны, - поблагодарил я. - А как там обед гурмана, который я раньше заказал Анри, шеф-стражнику? Фошон озадаченно уставился на меня, потом с явным удовольствием разулыбался. - А, вы шутите! Прекрасно! У вас, наверно, была галлюцинация. Простите, но у нас нет службы изысканных обедов для заключенных. Однако я бы с удовольствием сегодня вечером пригласил вас в первоклассный ресторан, чтобы отчасти искупить глупейшую ошибку моих подчиненных. Понимаете, я сказал Жаку Лефевру, младшему офицеру, если это правильно звучит по-английски, заглянуть по пути в отель и попросить вас прийти и встретиться со мной. Жаку самому этого сделать не удалось, и он, уходя, оставил поручение, которое по странным обстоятельствам попало на рю Морг. Его ординарец, не знаю, правильное ли это слово, и помощники поняли так, что им поручено доставить вас. И они, считая, что вы обычный преступник, использовали обычные методы: грубо ворвались в ваш номер в отеле. Еще раз повторю, je suis desole <Я огорчен (фр.)> и прошу прощения. - Ничего страшного не случилось, - пробормотал я, пожимая протянутую руку Фошона. У меня мелькнула мысль, что вся эта история, арест и потом извинения, могла быть полностью инсценирована для того, чтобы я оценил преимущества сотрудничества. - Для чего вы хотели меня видеть? - спросил я. - Моя новость доставит вам большое удовольствие. Мы все узнали о вашем друге Алексе Синклере. Неплохая работа парижских топтунов, а? - Нет, - согласился я. - Вернее, да, и вправду очень хорошая. Когда я смогу его увидеть? Фошон поднес зажигалку к "галуазке". С сигаретой в середине выцветшего рта "бантиком", сощурив французские голубые глаза от табачного дыма, он наклонился вперед, ближе ко мне, и сказал: - Ах! Что касается встречи, то боюсь, там есть трудности. |
