Старик взглянул на выродков, штурмующих ворота компаунда. Хотя вопли и крики раненых и умирающих людей сливались в волну непрерывного шума, составляя фон его размышлений, он едва ли осознавал это. Старого демона не волновало, что происходит в этом компаунде — как и в каком-либо другом из разрушенных им. Его не интересовала армия, которую он вел. Старик возглавил ее потому, что остальные демоны и выродки боялись его. Они верили, что он избран Пустотой, что он — тот, перед кем они должны держать ответ за любые неудачи. Старик не опровергал их веру, хотя не знал, действительно ли Пустота выбрала именно его. Он лишь четко сознавал: то, что он по собственной инициативе делает с человечеством, наилучшим образом совпадает с представлениями Пустоты о будущем этого мира. По мере того, как его усилия достигали успеха, Старик не видел никого, кто осмелился бы соперничать с ним.

Не стоит и упоминать о том, что некоторые из тех, кого он вел к победе, с радостью сплясали бы на его могиле, если бы сообразили, как от него избавиться.

Одна из них, та, которую он считал наиболее опасной, сейчас появилась поблизости — и ее навязчивое присутствие немедленно вытеснило из его разума все остальные мысли.

— Погрузился в воспоминания о мертвых, Старик? — тихо спросила женщина-демон, придвигаясь так близко, чтобы только он мог ее услышать.

Старик. Никто больше не осмеливался называть его так. Но она была бесстрашна — или полностью безумна, как на это посмотреть. Кем бы ни была эта женщина, Старик знал, что она единственная среди его армии, за кем следует пристально наблюдать.

— Ты нашла ее, Деллорин? — ответил он, избегая смотреть на нее.

Если бы посмотрел, то обнаружил, что пялится на ее грудь. Деллорин имела более семи футов роста и была одной из самых крупных женщин людской и демонской породы, которых он когда-либо видел. Она была широка в плечах, узка в талии и сильна как бык. В Деллорин не было ни капли лишнего жира и ни единого дюйма тела без мускулов. Старику приходилось видеть, как она подняла автомобиль за капот и отодвинула его с дороги, словно игрушку, и как она одним ударом переломила пополам человека. Никто не отваживался переходить дорогу Деллорин — даже Кли, которая ничего не боялась.

Если бы Старик перевел взгляд с ее груди на лицо, ему пришлось бы смотреть на сглаженные и сплющенные почти до полной невыразительности черты, на глаза цвета лишайника, колючие светлые волосы и пятна чешуи, покрывавшие ее шею и подбородок. Чешуя появилась в последние годы — небольшой физический дефект, который со временем развивался: чешуйки утолщались, грубели и увеличивались в размерах. Выглядело это так, будто организм Деллорин претерпевал биологические изменения, созрев для превращения в новый вид.

Она находилась рядом почти десяток лет — его правая рука, одна из тех, кто угадывал и исполнял желания Старика. Только Деллорин обладала достаточной мощью и силой, чтобы быть одновременно весьма полезной и очень опасной. Сперва Старик не рассматривал ее как реальную угрозу. Деллорин не хотела занять его место. Ей не нравилось руководить. Руководство требует принятие на себя ответственности за что-либо — а она была слишком независима и не любила ограничений. Деллорин не хотела, чтобы другие полагались или зависели от нее. Деллорин нравилось действовать в одиночку, и Старик понял это. Он дал ей свободу, о которой она мечтала, предоставил достаточно времени для удовлетворения ее истинно демонических стремлений и взамен потребовал, чтобы она прикрывала его спину. Это соглашение вполне сносно работало и по сей день.

Однако в последнее время Деллорин начала проявлять признаки растущего беспокойства своим положением, и Старик полагал, что ему следует изменить тактику.