Кейли остановилась наконец и замерла, упираясь ладонями в колени и тяжело дыша.

— Да… — выдохнула она.

— Ты должна меня научить!

— Да… — счастливая улыбка засияла у девушки на лице и самодовольные искорки заплясали в глазах.

Задолго до Лугнасада Риган приказал расширить проход к «Корум Леху» — как он назвал про себя найденный Кейли круг камней. Он так же послал Дану весть о том, что раскроет величайшую тайну Тары на летнем пиру, если та образумится и прикажет провести священную ночь у него.

Дану, к его удивлению, спорить не стала — Риган даже предположил, что упрямый Девон ей, должно быть, порядком надоел. Про себя он хихикал над неудачей богини, которая лишь повторила его опыт — Девон был холодным и бесполезным, как тисовый кол. Только с виду он походил на плодоносное дерево, а внутри давно уже был мёртв.

Мысли о Девоне против воли заставляли его вспоминать о Кейли, которая была отправлена в «родной» туат. Риган вяло злился на беспокойство, неоставлявшее его — в конце концов, поймать Кейли в ловушку было нелегко, если это вообще кто–то мог. И всё же в груди его продолжала тесниться гнетущая тоска — он слишком привык видеть девушку рядом с собой. Теперь же ему казалось, что он попросту не сможет без Кейли, если та пробудет вдали ещё какое–то время.

Так он проводил дни, наблюдая, как друиды готовят Тару к торжеству, а в священную ночь, отправив подручных встречать прибывавших гостей, сам направился к кругу камней.

Волосы Ригана были заплетены в тонкие косы, которые при каждом движении взлетали вверх, глаза очертили линии из краски, светившейся в темноте. И, чтобы не вызывать вопросов у иноземных авгуров, он приказал выточить себе посох из каменного дерева, на который теперь опирался при ходьбе. Белая ткань туники стлалась по ветру следом за ним, и увидевший Ригана со стороны мог бы подумать, что это дух, явившийся из Сида, шествует по земле.

Заняв своё место в круге камней, он стал ждать прибытия почётных гостей, к которым причислял только двоих — Дану и Кайдена. Всё, что он запланировал на этот вечер, было рассчитано только на них двоих, потому что остальные пришедшие на пир и без того верили в него.

Дану появилась первой и, звеня монистами, заняла своё место на троне под балдахином из тончайшей шерсти. Она улыбалась, и эта мёртвенная улыбка сейчас казалась приклеенной к её лицу.

Кайден миновал ущелье вскоре после неё. Он замер, глядя на друида, стоявшего перед ним в круге камней, и Дану, чувствуя, что напряжение растёт, протянула перед собой запястье, предлагая его поцеловать. Кайден был с этим обычаем незнаком, да и не собирался выполнять его, но один из друидов, мгновенно сообразив, что к чему, припал на колени подле богини и поцеловал протянутую кисть. Затем посмотрел на Кайдена и пояснил:

— Так в наших землях приветствуют богов.

Кайден хмыкнул. Подошёл к Дану и, помявшись немного, тоже опустился на одно колено и поцеловал тонкие пальцы.

— Обычай неплох, — признал он.

— Наше благословение да прибудет с тобой, чужеземный король. Пусть земля твоя плодоносит и будут тучными стада твоих коров.

— Твой жрец уже обещал мне всё это, — сказал Кайден, тут же слегка напрягшись, — но вместо этого похитил величайшую ценность, что мне принадлежала.

— Не думал, что эта табличка так для тебя важна, — отозвался Риган, не покидая своего места в каменном кольце, — я посчитал, что она священна только для меня.

— Табличка?.. — Кайден медленно повернулся к нему. — Табличка для меня и вправду не важна. Важна та, что вынесла её из дворца.

— Мне жаль, что пришлось прибегнуть к помощи твоей рабыни! — произнёс Риган, продолжая повышать голос.