— Смею я спросить, — процедил он. — в чём смысл этого урока?

— Да, — Риган завалился на кровать и бросил на него насмешливый взгляд. — В шелесте его листвы ты услышишь ответ на свой вопрос.

Глава 9

Весь следующий день Риган провёл, пытаясь наверстать упущенное — он заводил разговоры то с одним гостем Дану, то с другим, выяснял новости, от которых порядком отстал, занимаясь Армой.

Общительность Великого Друида вскоре была замечена — обычно Риган не разговаривал ни с кем, кроме самых знатных Сид — и уже заполдень к нему подошла одна из жриц королевы и шёпотом сообщила, что Дану желает видеть его у себя.

Всё это время Девону было приказано следовать за Риганом по пятам, низко опустив капюшон, и не привлекать к себе внимания. Если бы Девон и хотел, сейчас бы он этого сделать не смог. Щёки его горели после пережитого ночью, и все мысли крутились вокруг того, что Риган сделал с ним.

«Как с рабом… — Девону хотелось выть, — он обращается со мной как с рабом!» — гордость его пострадала куда сильнее коленей, которые впрочем, тоже ломило с утра.

«Ставший рабом уже не может стать воином», — крутилось у него в голове. «Ставший рабом до конца дней останется только рабом».

Девону нестерпимо хотелось удушить Ригана прямо здесь, на пиру, но он слишком хорошо помнил, как легко друид расправился с ним в прошлый раз.

Девон не заметил, как жрица подобралась к его учителю, и не слышал, о чём та говорила, потому что был погружён в свои мысли, и понял, что происходит, только когда Риган обернулся и приказал ему:

— Оставайся здесь и не смей ни с кем говорить.

Девон ничего не сказал в ответ, но, повинуясь приказу, скользнул в тень между изгибов древесных ветвей, поддерживавших стены терема, и остался стоять.

Видеться с Деей он в таком состоянии не хотел. И всё же через некоторое время после того, как Риган оставил его одного, мысли его обратились к молодой дочери Горностаев, и Девон, покинув своё укрытие, отправился на поиски Деи. Та обнаружилась в одной из малых рощ, что раскинулись у корней священного древа, рядом с братьями и отцом.

Здесь же стояли и сиды из дома Краэб Уисниг, и старшие вели разговор, в котором то и дело мелькали слова «Великий друид».

Подходить к говорившим Девон не стал — он стоял в отдалении и смотрел на Дею, похожую на маленькое солнышко, светившее между ветвей, и лишь обрывки беседы невольно долетали до него.

— Вы считаете, великий друид простит ей это? — спрашивал старший из Горностаев.

— Нет, Риган определённо не тот, кто умеет прощать, — старший из Краэб Уисниг негромко рассмеялся. — Порой я думаю, что страшной ошибкой было отдать его на воспитание к друидам. Наш дом многое потерял. Но в данном случае… В данном случае невольно начинаешь думать, что у каждого солнца есть свой закат.

— Я бы не спешил принимать решения, — после недолгого молчания ответил Горностай.

— Но их придётся принять. За тем богиня и собрала нас здесь.

— Вы думаете? А мне кажется, пока что нам нечего решать.

Девону почудилось, что Дея сейчас обернётся, и он стремительно ускользнул в сторону, скрываясь от взгляда подруги за стволом дерева — и сам тут же наткнулся взглядом на невысокую стройную жрицу, наблюдавшую за ним. Глаза её были широко раскрыты, и поначалу Девон принял было это за интерес лично к нему, но потом понял, что девушке просто нужно с ним поговорить, но она боится подойти.

— Что случилось? — спросил он, приближаясь к ней и первым начиная разговор.

— Простите, — та мгновенно опустила глаза. — Богиня и Верховный просят вас присоединиться к ним в зале для пиров.