|
К тому же он не единственный богатый и влиятельный субъект, чьи проблемы может решить опытная, отчаянная, крейзануто жадная до денег А-кушерка… Треплю малышню за светлые вихры. Среди ребят постарше есть несколько брюнетов: когда-то по неопытности я рожала первым любого ребенка – без разбора; того, что сам вперед идет. Теперь приберегаю для острова светлых – предчувствие говорит, что их контролировать будет легче. Светлые и темные, ангелы и демоны? Если бы знать… – Я чувствую всех, кого когда-то рожала, а тут… Чем дольше взаимодействие – тем сильнее связь, – сказала я когда-то прокуренному папику. Не соврала. «Зелеными» я могу управлять, не раскрывая рта, не делая ни одного, самого легкого движения. Дети галдят, а я танцую фламенко без музыки – босиком, на песке. Стаями безумных бабочек вспархивают оборки юбки; где-то идет дождь. Вчера звонила розовая Санина подружка, сказала, что если не отстану от ее мужа, она меня убьет. Хорошее решение проблемы, но, увы, для меня – непозволительная роскошь. Что будет с детьми, если я умру, что будет с миром – один черт знает. И знает ли?.. Я ни в чем не уверена, но каша уже заварена и отступать нельзя – просто некуда. Поплакать за меня может небо, выпить боль – Саня, а все остальное – сама, сама. Запуталась совсем глупая баба. Впрочем, Мики (редкая челка, небесно-голубые глаза) уже семь. Он вырастет и непременно что-нибудь придумает, я чувствую такие вещи – я же, черт меня дери, А-кушерка. Утанцевавшись, без сил падаю на песок. Высоко в безоблачном южном небе сияет радуга, прекрасная, яркая, как хвост сказочного дракона. Она всегда здесь сияет – круглый год. Здесь никогда не идет дождь. Я не знаю, что думать по этому поводу. Я вообще ничего не знаю. Дура. Мне страшно, как же мне страшно. Во что я вляпалась? Но я верю, что поступаю… правильно. И это – главное. Ирина Черкашина Путь атлантов Моторная лодка резала море, как портновские ножницы – парчу. Кирилл сидел на корме и смотрел, как расходятся края разреза, отороченные пеной, а затем поверхность вновь обретает целостность и колышется тяжелым, сверкающим покрывалом. Солнце поднялось уже высоко и нависло над морем, как раскаленная спираль над рефлектором, и от этого казалось, будто зной исходит сразу отовсюду. Как в сауне. Мира вытянулась на скамье, прикрыв глаза. Она, как все атлантис, одежды не любила и сейчас подставляла солнцу идеальное, гладкое, смуглое тело. Хорошо ей, у нее ожогов не будет… Кирилл, кряхтя, перебрался на нос, едва не упав на жену, проверил автопилот, включил защитный купол и кондиционер. Солнца сразу убыло, а брызги, летевшие от носа лодки, исчезли. – Ну, Ки-ир, – протянула Мира, не открывая глаз. – Я замерзну… – Ты? Ты же не умеешь мерзнуть, – хмыкнул Кирилл и не выдержал, пощекотал ее разогретый бок. – Скоро прибудем. Остров вот-вот покажется. – Правда? – Мира приподнялась. – А где?.. Куда?.. – Смотри прямо по ходу лодки… Мира несколько минут напряженно вглядывалась в даль, но это занятие быстро ей наскучило. – Кир, скамейка неудобная. Надо было взять катер. – Катера в ремонте, – ответил Кирилл. |
