|
Мы — путешественники, потерпевшие кораблекрушение. И если тебе интересно знать, то прибавлю, что никто из нас не принимал участия в войне. — Это не важно! — грубо заметил Кара-Тете. — Все англичане — наши враги. Твои земляки захватили наш остров! Они сожгли наши селения! — Они неправы, — сказал серьезно Гленарван. — Я говорю тебе это не потому, что я в твоей власти, а потому, что таково мое мнение. — Слушай, — продолжал Кай-Куму, — Тогонга, верховный жрец нашего бога Нуи-Атуа, попал в руки твоих братьев — он пленник пакекас [европейцев]. Наш бог велит нам выкупить его. Я хотел бы вырвать твое сердце, хотел бы, чтобы твоя голова и головы твоих товарищей навеки повисли на столбах этой изгороди... но Нуи-Атуа изрек свое слово! И говоря это, Кай-Куму, до сих пор прекрасно владевший собой, задрожал от гнева, и лицо его перекосилось от ярости. Но через несколько минут, овладев собой, он снова заговорил: — Как ты думаешь, согласятся ли англичане обменять на тебя нашего Тогонга? Гленарван не сразу ответил, а молча, внимательно вглядывался в маорийского вождя. — Не знаю, — проговорил он наконец. — Отвечай, — продолжал Кай-Куму, — стоит ли твоя жизнь жизни нашего Тогонга? — Нет, — ответил Гленарван. — Я не вождь и не священнослужитель среди своих. Паганель, пораженный этим ответом, изумленно глядел на Гленарвана. Кай-Куму, казалось, был тоже удивлен. — Итак, ты сомневаешься? — спросил он. — Я не знаю, — повторил Гленарван. — Значит, твои не согласятся обменять тебя на нашего Тогонга. — На одного меня — нет, а на всех — быть может. — У нас, маорийцев, принято менять голову на голову. — В таком случае, начни с того, что предложи обменять своего жреца на этих двух женщин, — предложил Гленарван, указывая на леди Элен и Мери Грант. Элен рванулась к мужу, но майор удержал ее. — Эти две женщины, — продолжал Гленарван, почтительно склоняясь перед Элен и Мери Грант, — занимают высокое положение в своей стране. Вождь холодно посмотрел на своего пленника. Злая усмешка промелькнула на его губах, но он тут же подавил ее и ответил, еле сдерживаясь: — Неужели ты надеешься обмануть Кай-Куму словами, проклятый европеец? Ты думаешь, что Кай-Куму не умеет читать в человеческих сердцах? — Вождь указал на Элен: — Вот твоя жена! — Нет, моя! — вскричал Кара-Тете и, оттолкнув прочих пленников, положил руку на плечо побледневшей леди Элен. — Эдуард! — крикнула несчастная женщина, обезумев от ужаса. Гленарван молча поднял руку. Грянул выстрел. Кара-Тете пал мертвым. При звуке выстрела множество туземцев высыпали из хижин и мгновенно заполнили площадь. Сотни рук угрожающе протянулись к несчастным пленникам. Револьвер вырвали из рук Гленарвана. Кай-Куму бросил на него странный взгляд. Затем, прикрыв одной рукой убийцу, он поднял другую, сдерживая толпу, готовую ринуться на «проклятых пакекас». И он громовым голосом крикнул: — Табу! Табу! При этих словах толпа дикарей разом замерла перед Гленарваном и его товарищами, словно их поразила какая-то сверхъестественная сила. Через несколько минут пленников отвели в служившее им тюрьмой святилище. Но ни Роберта, ни Жака Паганеля с ними не было. 12. |
