Через несколько минут все двенадцать вертолётов летели в боевом порядке V. Нат надел наушники и стал слушать, что говорит капитан.

— Мы вылетаем из нашего воздушного пространства через четыре минуты, и я предполагаю оказание первой медицинской помощи в двадцать один ноль-ноль.

Нат взглянул в окно на звёзды, которые нельзя увидеть на американском континенте. Он чувствовал, как в нём нарастает возбуждение по мере приближения к вражескому воздушному пространству. Наконец-то он примет участие в войне. Его удивляло, что он не ощущал никакого страха. Наверно, это придёт позднее.

— Мы подлетаем к неприятельской территории, — сказал пилот. — Вы меня слышите на земле?

— Слышу, Дрозд один, каково ваше расположение? — ответил чей-то голос сквозь треск на линии.

Нат узнал южный акцент капитана Дика Тайлера.

— Мы примерно в пятидесяти милях южнее вас.

— Понял. Встретимся через пятнадцать минут.

— Вас понял. Вы увидите нас лишь в последний момент, потому что мы выключили внешние огни.

— Понял, — ответил тот же голос.

— Вы обозначили место возможной посадки?

— Здесь маленький кусочек защищённой земли как раз подо мной, — ответил Тайлер, — но на нём может приземлиться за один раз лишь один вертолёт. Идёт дождь, и тут грязь, так что посадка будет чертовски трудная.

— Какова ваша нынешняя позиция?

— Всё на тех же координатах к северу от реки Дьинь. Я почти уверен, что вьетконговцы начали переправу.

— Сколько у вас людей?

— Семьдесят восемь. — Нат знал, что полный состав двух взводов — девяносто шесть. — А сколько убитых? — Пилот спрашивал так тихо, как если бы он хотел узнать, сколько яиц капитан хочет на завтрак.

— Восемнадцать.

— Ладно. Будьте готовы погружать по шесть человек и два трупа в каждый вертолёт и готовьтесь садиться в вертолёт, как только нас увидите.

— Будем готовы, — сказал капитан. — Какое время сейчас на ваших часах?

— Двадцать тридцать три, — ответил лейтенант.

— Тогда в двадцать сорок восемь я запущу красную ракету.

— Двадцать сорок восемь, — повторил лейтенант. — Вас понял. Отбой.

На Ната произвело впечатление то, как спокоен был лейтенант, учитывая, что он, второй пилот и оба стрелка хвостовой пушечной установки могли погибнуть через двадцать минут. Но, как не раз повторял ему полковник Тремлетт, спокойные люди спасают больше жизней, чем храбрецы. Следующие пятнадцать минут все молчали. Нат думал о том, правильно ли он поступил: он ведь тоже может погибнуть через двадцать минут.

Пока соблюдалось радиомолчание, Нат пережил самые долгие пятнадцать минут в своей жизни, глядя вниз на джунгли, освещённые полумесяцем луны. Он посмотрел на стрелков. Оба они прильнули к своим пушечным установкам, держа пальцы на спусковом крючке, готовые к любому повороту событий. Нат смотрел в боковое окно, когда вдруг в небо взвилась красная сигнальная ракета. Он подумал, что в этот момент он мог бы пить кофе в офицерской кантине.

— Я — Дрозд Один: приказ звену, — сказал пилот, нарушив радиомолчание. — Не включайте нижние огни, пока не будете в тридцати секундах от приземления, и помните: я приземляюсь первым.

Зелёная змейка трассирующих выстрелов сверкнула перед кабиной пилота, и стрелки сразу же открыли ответный огонь.

— Вьетконг нас засёк, — коротко сказал пилот. Он наклонил вертолёт направо, и Нат впервые увидел противника вблизи. В нескольких сотнях ярдов вьетконговцы поднимались на холм — как раз там, где вертолёты собирались сесть.