Изменить размер шрифта - +
Гризли услышал сдавленное рычание Лолы. Ощутив на себе взгляд, она немедленно забилась в путах.

«Сейчас он мне скажет, что её надо убить. Сейчас он скажет, что прикончить надо нас обоих. Он будет прав. Он поступит так, как поступил бы всякий разумный человек.»

— Загоните машину во двор, под навес. Пусть она пока побудет здесь, — резюмировал священник. — В твоей машине теплее, чем в церкви. Позже мы заберём её вниз.

Гризли не стал уточнять, что означало «вниз».

— Так вы… вы нас не прогоните? — ошеломлённо запричитал он, так и не поднявшись с колен. — Нас везде прогоняли, все боятся. Вы видели у неё на лбу знак?

— Видел.

— Люди считают, что это знак…

Священник повелительным жестом остановил его речь.

— Людям комфортно и легко дремать во тьме невежества, сын мой. Поэтому им удобно отождествлять невежество с учением церкви.

Гризли постеснялся направить фонарик священнику в лицо. Ему почудилось, что отец Глеб, если это, конечно он, очень молод, вряд ли старше самого физика. И слова он произносил высоким чистым голосом, совсем не так, как нараспев говорят служители. Однако священник сам встал в луч света, чтобы чужак смог разглядеть его глаза и улыбку.

Он совсем не походил на монаха или святого.

— Послушайте, это не просто секта, — не мог успокоиться физик. — Их никто не принуждает. Я хочу, чтобы вы представляли… Они называют себя «долиной Радости», а всех угодивших к ним детей — «детьми Бога». Они каждый день жгут крест…

— Ты мне расскажешь после, — священник мягко потянул физика за рукав, помогая подняться.

— Чему вы улыбаетесь?

— Я рад, что ты пришёл. Мы рады всякому, кто приходит в обитель.

— Так это вы — отец Глеб? — Священник кивнул.

— Мне дал адрес Никос, я не помню его фамилию. Он водитель, работает… то есть работал на уборочной машине.

— Я знаю Никоса, это замечательный человек. Он и его семья давно с нами.

— Ох, как я рад! Я боялся, что они не успели вырваться. У него такая замечательная жена и дети!

— К несчастью, Никос потерял дочь. Римму случайно застрелили. Впрочем, случайно ничего не происходит…

Священник понурился. Гризли ожидал, что он перекрестится, но отец Глеб только прошептал что-то еле слышно.

— Почему же вы не приехали вместе с супругой?

— Я не мог рисковать. С нами ещё несколько детей и грудной младенец. Что будет, если я привезу их сюда? Вы можете гарантировать безопасность?

Отец Глеб открыл рот, но ответить не успел. Со стороны города долетел раскатистый низкий гул, словно открыла огонь батарея тяжёлых орудий. Одновременно с гулом засверкали вспышки, похожие на огни далёких зарниц. Некоторые были такие яркие, что освещали тёмную громаду храма, прилегающие постройки и кусок шоссе со светоотражателями.

— Кажется, взорвались боеприпасы, — деловито заметил отец Глеб. — Когда-то я служил на флоте и видел, как это происходит. Мы ночью взрывали склад немецких снарядов.

— Вы служили?

— Да, я был офицером. Ты можешь не утруждаться, говоря мне «вы». Я едва ли старше тебя, сын мой.

— Но… но так положено… — Гризли сел за руль, медленно завёл машину под навес. Отец Глеб запер ворота.

— Кем положено, сын мой?

— Так всегда положено… называть священников на «вы».

— Я не думаю, что он… — отец Глеб указал вверх, — требовал этого от своих прихожан.

— Так вы… вы не принадлежите к официальной церкви? — учитель спросил и тут же устыдился своих слов.

Быстрый переход