— Тебе следует радоваться, кузен Рожер! Мы оба норманны, но ни разу не отмечали Рождество в Нормандии. Стремление завоевывать чужие земли и править ими у нас в крови: вы покорили Англию, мы — Италию. А сейчас мы завоевываем самую достойную награду — богатейшую страну и Царствие Небесное в придачу. Утри слезы, кузина Анна, ты выплачешь свои прекрасные глаза! Под защитой двух таких доблестных рыцарей в следующем году ты наденешь золотую корону. А вы, госпожа Алиса, не скучайте о своем Провансе! Мы сделаем вас королевой Вавилонской или аббатисой монастыря кармелиток — конечно, если вы не предпочтете снова выйти замуж.

— О господи, у меня больше нет сил так жить! — снова расплакалась Анна. — «Не скучайте о Провансе!»… Дома на Рождество у нас пели трубадуры, рыцари давали обеты, скольких соперников они победят в новом году, а здесь мы делим на всех один сухарь и сидим у дымящего очага. Год за годом тянется паломничество, а покоя все нет и нет. Где же этот милый маленький замок с теплой постелью и вкусной едой, который ждет меня на Востоке?

Теперь уже Рожер принялся утешать ее.

— Этот замок уже ждет нас за Антиохией. Стоит перетерпеть зиму, и весной мы непременно возьмем ее. Так говорит кузен Роберт, а он опытный воин. Но настало время погреться! Не поиграть ли нам в жмурки?

— Я хочу предложить кое-что получше, — храбро сказала госпожа Алиса. — Какое Рождество без танцев? Нас здесь четверо. Вот только как быть с музыкой?

— Придумал! — воскликнул Роберт. — У одного моряка с генуэзского корабля есть волынка. Тут совсем рядом. Пойдем и попросим его сыграть нам!

Они спустились к морю, нашли корабль и вскоре медленно танцевали, сходясь, расходясь, кланяясь, делая реверансы; чуть погодя к ним присоединились другие рыцари и дамы, арбалетчики и слуги, пока не пустилась в пляс половина города. Несколько греков недоуменно покачивало головами: как же должны быть счастливы эти непонятные чужеземцы, если могут веселиться без гроша за душой? Все им трын-трава, а если так, почему бы и не прогулять до Епифанова дня, самого радостного зимнего праздника?

В день Святого Стефана оба рыцаря возвращались в лагерь. Роберт настоял, чтобы Анна взяла у него пять золотых монет, да у нее оставалось две собственных: этих денег и пайка, выдававшегося графом Блуа, ей и ее компаньонке должно было хватить, чтобы продержаться до взятия Антиохии. Рожер не мог жить без Анны. Долгие одинокие вечера и мысль о том, что ей нечего есть, сводили его с ума. Он любил ее не только за красоту, но и за смелость. Роберт тоже умолк и приуныл. На проводах он был весел, без конца уверял, что скоро либо из Византии, либо с Запада прибудут корабли с провиантом, но звучало это не слишком убедительно и никого не обмануло. Они ехали шагом, пробираясь по грязной пустоши вдоль берега реки, и лишь изредка перекидывались словом.

На следующий день, в праздник Святого Иоанна Богослова, они прибыли в лагерь. Было время обеда. Как ни странно, никто из остававшихся у стен Антиохии паломников не мучился от похмелья. Легче всего это было объяснить отсутствием выпивки, но вино оказалось ни при чем. Какое-то лихорадочное возбуждение охватило арбалетчиков и слуг.