Прежде чем ответить, Рожер сделал паузу. Мысль попроситься на дежурство в замок была действительно хороша, но был во всем этом какой-то неприятный душок. Доносить обо всем происходящем чужому вождю в обход своего собственного сеньора? Нет, это недостойно! В чем заключается его долг перед герцогом? Он попытался вспомнить формулировки клятвы в верности и преданности.

— Ты хорошо говорил, кузен, — наконец ответил он, — и, клянусь нашим общим прадедом, я верю, что ты не стремишься обесчестить меня. Но одна из обязанностей вассала — участие в совете сеньора, а потому не следует выдавать его секреты графу, тем более продавать их. Я должен отказаться от твоего предложения.

— Ну, ты еще больший простофиля, чем я думал, — засмеялся Роберт. — Если после полутора лет паломничества ты думаешь, что герцог Роберт может забрать город себе и отбить его у других, то сильно ошибаешься. Никто не строит козни твоему герцогу и не подозревает его в кознях против других. Человек, которого мы все боимся, это старый лис граф Тулузский! Граф Боэмунд думает, что этот мошенник пытается прибрать к рукам Антиохию. Недаром он палец о палец не ударил, чтобы взять ее, и только и знал, что в постели полеживать! Короче, согласен ты последить за его людьми или нет? Это ведь никак не касается твоего сеньора!

— Граф Тулузский — доблестный рыцарь, — промолвил ошеломленный Рожер. — Все знают, как он дрался с испанскими маврами… Никто не потратился на этот поход больше, чем он, и не привел столько вассалов. Он старый человек и может болеть по-настоящему…

— Ну, если он не замышляет никаких интриг, так тебе и докладывать будет не о чем, а граф Тарентский все равно заплатит, — быстро успокоил его Роберт.

Рожер подумал еще раз. С одной стороны, ему явно предлагали шпионить, иначе это не делалось бы в такой тайне. С другой стороны, это ничем не вредило его собственному сеньору; вассальная клятва не запрещала следить за третьим лицом. Самым сильным доводом была унизительная бедность, в которую он впал, лишившись своего первого коня во время перехода через Анатолию. Будь у него деньги, это могло бы скрасить Анне трудности осады… Вот он и пообещал кузену за приличное вознаграждение выполнить поручение графа. После этого они весь день обговаривали условия сделки и в конце концов сошлись на том, что Рожеру каждое воскресенье будут платить один золотой. Подобная сумма считалась бы в Суссексе или Апулии немыслимой, но не представляла собой ничего особенного в условиях лагеря, где еще было в ходу золото, полученное от императора, а едой снабжали плохо.

Рожер без труда получил разрешение отправиться в гарнизон замка; после многомесячной осады охотников сидеть в четырех стенах было мало, а герцог Нормандский даже обрадовался возможности отделаться от спешенного рыцаря, ставшего для отряда обузой. Через три дня строительство замка было закончено, и Рожер стал готовиться к переезду. Он должен был находиться в замке постоянно, а Анне предстояло коротать время в одиночестве. Это было единственное слабое место во всей затее. В последнее время их отношения стали настороженно-дружелюбными, чем-то средним между выполнением долга и соблюдением правил вежливости. Рожер по-прежнему любил жену и с тоскливой надеждой ждал, что вскоре наладится их прежнее походное товарищество. Но он не мог заставить себя попросить прощения за неудачу в бою, а она не могла простить его. Может быть, в его отсутствие затянется эта брешь отчуждения? Все же он собирается, рискуя жизнью, добыть для нее деньги, как и положено настоящему рыцарю.