* * *

Паломники ушли дальше, чем предполагал Ричард. Два дня он скакал без отдыха, но так и не настиг их. Как и не сообразил, как с ними поступить. Он знал только одно: Гаррен не должен остаться в живых.

Он вспомнил о девчонке и усмехнулся. Она тоже умрет. Но не раньше, чем он отведает ее тела.

При воспоминании о Доминике плоть у него между ног шевельнулась, и он от души расхохотался. Нет, он воистину сын своего отца! Отца, который много лет назад раз и навсегда разочаровал его.

Это случилось однажды ночью, вскоре после того, как Ричард, новоиспеченный двенадцатилетний оруженосец, прибыл домой погостить. Проснувшись посреди ночи, он услышал подозрительный шум. Кто-то крался по коридору. Сжимая трясущимися руками меч, Ричард набрался храбрости и выскользнул из спальни.

— Кто здесь?

В коридоре, держа свечу, стоял его отец. Его шоссы свободно болтались на бедрах. Мятая туника поехала на широких плечах. Волосы растрепались. Он выглядел так, словно вернулся с долгой попойки.

Но вместо буйного пьяного гнева или хмельного веселья в его пронзительных синих глазах блестело раскаяние.

— Чего ты здесь бродишь? Почему ты не спишь, как твой брат?

Иными словами — почему ты не такой, как твой брат? Как его драгоценный Уильям, сын от первой, любимой жены.

Дрожащая рука Ричарда опустила тяжелый меч.

— Я услыхал шум и вышел проверить, все ли в порядке.

— Больше нечем заняться, кроме как совать нос не в свои дела? — Отец подтянул штаны и пригладил взъерошенные волосы.

Глаза Ричарда округлились. На плече отца он заметил длинный волосок цвета меда, а между ног — маленькое влажное пятнышко.

— Ты был с женщиной, — сорвалось у него с языка.

— Замолкни, мальчишка. — Граф оглянулся на дверь спальни.

Дверь отворилась.

На пороге стояла мать Ричарда. Ее каштановые волосы были распущены по плечам. Желтоватая кожа на щеках и подбородке слегка обвисла от возраста. При виде сына она оцепенела.

— Все в порядке, Ричард. Твой отец упражнялся в письме. Идем спать, супруг.

Отец подчинился. Когда он проходил мимо Ричарда, в нос ударил запах чужой женщины.

— Но, мама, он…

— Спокойной ночи, сын, — твердо сказала она, и дверь с печальным стуком закрылась.

А Ричард, как громом сраженный, остался стоять в коридоре. Так вот чего стоит хваленое благородство отца. Мать Уильяма, значит, достойна уважения, а его мать можно позорить?

На следующий день отец отослал его, и больше они никогда не виделись.

Ничего, за отцовские грехи сполна заплатит Уильям, его светловолосый, синеглазый любимчик. Скоро, совсем скоро Ричард займет его место.

Когда он добрался до Эксетера, летнее солнце заволокло тучами. Зачастил дождь. Промокшие флаги поникли над пустыми деревянными помостами. Огибая их, он был полон решимости поскорее найти нормальную постель. И плевать на церковные предписания.

К моменту, как он вошел на постоялый двор «Олень», лило как из ведра.

Ричард обтер лицо и отряхнул воду с груди и со своих напряженных бедер.

— Эй, ты! — подозвал он хозяина. — Мне нужна сухая постель и горячее вино. — Он сделал паузу. — И кое-какая информация.

— Свободных постелей сегодня хватает. — Объемистое брюшко хозяина говорило о достатке и изворотливости, как и алчный огонек в глазах. — Какая информация тебе нужна? И сколько ты готов за нее заплатить?

— Нисколько, если ты ничего не знаешь. — Он бросил нахальному простолюдину фартинг. — Я ищу группу паломников.