– Тебе нужен мой последний совет? Зря ты не спросил его, когда только собирался на эту землю, я сказал бы, что сюда не стоит ходить вовсе.

– Оставь, – поморщился Субедей. – Говори, что делать сейчас, вернее, объясни, неужели бог Сульдэ помогает урусам? И как его умилостивить, чтобы он перестал это делать?

– Ох, ох, ох, как много ты хочешь знать сразу. – Посмеявшись резким, презрительным смехом, советчик сразу стал серьезным, словно стер усмешку со своего личика.

Маленький, всего по колено Субедею, багатур мог бы прихлопнуть такого одним движением, как комара, он, похоже, совсем не боялся грозного полководца. Человечка не пугала жемчужина в глазу, а вернее, он сам и посоветовал Субедею вставить ее вместо вытекшего глаза. Это был первый совет, вторым оказалось имя джихангира похода – Бату, и Субедей ни разу не пожалел ни о первом, ни о втором совете. Что же он скажет теперь?

– Бог Сульдэ помогает всем настоящим воинам, независимо от того, кто они. Но если ты говоришь об урусах, то помощь вовсе не в том, чтобы давать новые тела, а чтобы давать хитрость и отвагу от одних многим. А если ты об Еупате и эмире Урмане, то… – человечек снова рассмеялся и снова вмиг стал серьезным, – никто не давал им нового тела. Еупат действительно погиб, а копье, которое ты отметил отвращающим знаком, просто унес один из оставленных в живых. Он успел добраться до эмира Урмана раньше вас, ползущих на брюхе по урусутским снегам. И эмира Урмана вы не убивали, – человечек поднял ручку, останавливая возмущение Субедея. – Урусы не так глупы, они понимали, что вы станете гоняться за эмиром, и он поменялся одеждой с другим. Он воевал в простой одежде и с копьем Еупата в руках.

– Это… это он убил Кюлькана?!

– А тебе жаль глупого Кюлькана?

Нет, Субедею ничуть не было жаль младшего сына Чингисхана, но… как же он сразу не догадался?!

– Оберегающий знак и у Еупата, и у эмира Урмана сильный. Есть еще у кого-то двоих, женщины и мужчины, но они недоступны, потому что чужие…

Про чужих Субедей уже почти не слушал, теперь ему было ясно все: они гонялись за тенью!

– Ты меня не слушаешь? Я говорю о том, что эмир Урман погиб, потеряв свою защиту. Но его именем будет воевать та, у которой знак защиты. Я могу пробраться к ней и украсть этот знак.

– Да, да, – отмахнулся Субедей, и это была последняя его ошибка. Человечек замолчал, как-то съежившись.

Снаружи раздался голос кебтеула, сообщавшего багатуру, что его зовет хан. Человечек поспешил спрятаться, но не в свою клетку, а ловко юркнув куда-то за ковер. Мгновение Субедей искал его взглядом, потом махнул рукой и отправился к выходу, поправляя свою повязку. Сейчас он расскажет Бату, как их обманули проклятые урусы. Придется признаваться, что человечек был до сих пор жив (интересно, куда он девается после трех советов?). А может, и не стоит признаваться, сделать вид, что сообразил сам? Да, так даже лучше. Субедей отправился к Бату-хану почти бодрым шагом, что как-то не вязалось с полным крахом осады города и поражением пытавшейся догнать урусов тысячи. Ничего, главное, теперь он знал, что бог Сульдэ не возрождает урусских мертвецов, что они смертны и потому их можно разбить!

Человечек пробормотал вслед полководцу:

– Иди, иди, шакал проклятый… Это последний твой день.

В этот миг его ловко схватила крепкая рука:

– Ага, вот ты где!

Кебтеул держал человечка крепко и отпускать не собирался, но тот, похоже, не боялся. Напротив, усмехнулся прямо в лицо:

– Беги и ты, Субедей от хана не вернется.