Мы пошли из прихожей по коридору, который заканчивался коротким, ведущим вниз лестничным пролетом. Это место раньше явно было подвалом старого склада. Кирпичи в кладке стен покорежились, а некоторые за долгое время слились в единую массу. Лестница вела в большое помещение: под низким потолком из толстых деревянных бревен кое-где стояли столы, кое-где — перегородки. На столах стояли свечи, а за самодельным баром из козел и старых дверей, укрытых скатертью, висела электрическая лампа. Посетителей было немного — человека три-четыре.

Я последовал за Антонием и Шеллом к одному из отделенных перегородками кабинетов в дальнем углу. Когда мы подошли поближе, я разглядел в кабинете двух человек, сидящих друг напротив друга.

— Эммет, — сказал Шелл, — когда ты закончишь, мы бы хотели поговорить о деле.

Тот, к кому он обратился (и который, как я полагал, был Червяком), махнул рукой со словами:

— Привет, Томми, дай мне еще минутку.

Человек этот носил кустистую седую бороду. На нем были мятый плащ, видавшая виды шляпа, перчатки с оторванными пальцами, — в общем, оборванец.

Мы ждали, когда он закончит говорить со своим собеседником, аккуратный вид которого разительно контрастировал с неряшливостью Червяка: костюм, галстук, маленькие круглые очки. Наконец тот встал, сунул руку в карман и, вынув оттуда пачку купюр, протянул Червяку. Потом он взял со стола свою шляпу, надел ее и удалился.

— Ну все, ребята, магазин открыт, — сказал оборванец.

Мы с Антонием сели на скамью напротив Шелла, который расположился рядом со своим странным знакомым. Шелл представил меня, и тут я узнал настоящее имя Червяка — Эммет Броган. Шелл вкратце пересказал ему мою историю, тот выслушал и кивнул:

— Свами — тонкий штрих.

— Как нынче Нью-Йорк? — спросил Шелл.

— Понимаешь, в начале прошлого месяца они вышибли Уокера. Он теперь в Европе — тратит денежки, что выудил из карманов граждан прекрасного города. Нынче всем заправляет Лагуардия. Обычное дерьмо. Ничто в этом мире не меняется. Ничто.

— Ну а как бизнес? — спросил Антоний.

— Бизнес, как всегда, хорошо, — ответил Броган. — Информация ценится на вес золота.

Появилась Грейс с подносом и поставила на стол четыре стакана. Шелл протянул ей купюру, Грейс смяла ее и сунула в карман фартука.

— Пейте, ребятки, — сказала она и исчезла в темных глубинах зала.

Я сделал глоток из своего стакана, предполагая, что там пиво. Что бы это ни было, во рту и горле у меня начался пожар и я закашлялся.

— Бизнес идет хорошо, вот только отделка гроба не улучшается, — сказал Броган, делая большой глоток.

— Это что такое? — спросил я Антония.

— Ванный джин, — сказал он, отхлебывая из своего стакана.

В моем мозгу возник образ, от которого я никак не мог отделаться, — старуха Грейс сидит в ванне, наполненной этим пойлом.

— Зерновой спирт с добавкой особых ингредиентов, так сказать, — сказал Броган. — Выпьешь этой дряни побольше и ослепнешь. Удивляюсь, как это я до сих пор вижу.

— У меня к тебе сегодня два вопроса. — Шелл повернулся к Червяку.

— На один я отвечу бесплатно. У меня хорошее настроение, потому что «Янки» выиграли.

— Что такое диббук? — спросил Шелл.

— Диббук? — переспросил Броган. — Подожди-ка секунду. — Он, казалось, погрузился в размышления, уставившись вдаль. — Эй, Генри, у тебя есть сигарета?

Антоний достал из пачки две штуки, сунул обе себе в рот и прикурил, потом одну протянул Брогану.