– Я уже согласилась поужинать с тобой, поэтому можешь перестать мне льстить, ладно?

Не думаю, что она понимает, кому хамит. Я быстро бросаюсь к ней и поднимаю с земли. Затем пробегаю три длинных шага, опускаю ее и прижимаю спиной к стене здания. У нее даже не было времени протестовать или пошевелиться, а я уже припираю ее к стене. Схватив обе руки и вдавливая костяшки пальцев в обшитую сайдингом7 стену, я переплетаю пальцы с ее. Придавив бедра своей массой, я тону в аромате ее кожи и волос, в том, как грудь сминается моей, как учащается ее дыхание, как она задыхается от неожиданности.

– Нехорошо толкаться, – говорю приглушенным голосом, находясь в нескольких сантиметрах от ее лица. Глаза широко раскрыты, и я чувствую, как она дрожит. – Послушай меня. Ты думаешь, я собираюсь тратить свое время на лесть? Я, бл*дь, так не думаю.

– Просто…

Я не позволяю ей закончить.

– Сейчас. Прежде чем кто то из нас сделает еще хоть шаг, мне нужно кое что от тебя.

Она вся трясется, глаза с блюдца, карие, глубокие, такие темные, наполненные мыслями и эмоциями, которые не могу понять.

– Что? – спрашивает она неуверенным и тихим голосом.

– Твое имя.

– Дез, – шепчет она. – Меня зовут Дез.

– Дез, а дальше?

– Росс. Дез Росс.

– Дез.

Я растягиваю слог, акцентируя звук «з» в конце и пробуя на вкус имя.

– Это сокращенно от чего то?

– Просто Дез.

Не могу больше сопротивляться. Просто не могу. Я отпускаю ее руку и провожу ладонью по личику, а потом запускаю в густую массу черных волос. Они прохладные, шелковистые и все еще влажные. Ее рот слегка приоткрывается; у меня захватывает дух от желания предъявить права на эти красные губы, но не могу – боюсь этого, боюсь поцелуя. Я смотрю на нее, пытаюсь прочесть мысли, но она просто дышит, приоткрыв губы, ее глаза изучают мои. Я сдерживаю себя и не делаю попытку сорвать поцелуй. Дез тоже не тянется ко мне, но и не отталкивает, не пытается убежать. Ее трясет. Пальцы, все еще сплетенные с моими; они дрожат, как будто она едва сдерживает порыв эмоций. Это нервы? Желание? Или страх?

Поднимается ветер; он сильно дует вдоль аллеи, неся с собой тяжелы воздух. Это не холодный ветер, не в это время года, но он влажный, густой, сырой.

Я заставляю себя отпустить ее, отказаться от нее и, когда пространство между телами увеличивается, Дез, кажется, с трудом отходит, тяжело выпуская воздух из легких. Через мгновение она распрямляется, видимо, берет себя в руки, а затем кидает быстрый взгляд на небо.

– Кажется, дождь собирается.

Я следую за ее взглядом и вижу, как надвигаются вдруг низкие, серые тучи, закрывая голубое небо и солнце. Становится темно, и быстро холодает. Кожу покалывает, а по небу проносится оглушительный раскат грома; ослепительная вспышка молнии разрезает воздух, пронзает его и исчезает. Капля, две и три, и четыре, а потом, прежде чем мы смогли сделать хоть шаг, небеса разверзлись, и проливной дождь хлынул, как из ведра.

– Твою мать!

Я хватаю ее за руку и тяну за собой.

– Откуда, черт возьми, он взялся?

Она бежит со мной и смеется, в то время как дождь колотит по головам, и мы промокаем до ниток за считанные секунды. Я понятия не имею, куда идти, просто бегу, и она следом за мной.

– Куда мы направляемся, Адам?

– Я не знаю!

Мы добегаем до перекрестка, и она дергает меня влево, тянет вперед и ведет вниз по короткой дороге, которая выходит на центральную улицу. Дез открывает дверь и заводит меня в старый бар с низкими потолками, стертыми деревянными полами и толстыми балками; на экранах транслируются спортивные каналы, на одной стене висит мишень для игры в дартс8, около небольшой стойки восемь или десять стульев.