С Говэном произошла резкая перемена. Маркиз Лантенак преобразился, и Говэн был очевидцем этого преображения.

Никогда бы он не мог поверить тому, чтобы подобные вещи могли явиться результатом стечения каких бы то ни было обстоятельств. Никогда даже во сне ему не могло бы присниться, чтобы могло произойти подобное. Непредвиденность, надменно и без жалости играющая людьми, овладела теперь Говэном и держала его в своей власти. Говэн видел перед собой невозможное, ставшее реальным, видимым, осязательным, неизбежным, неумолимым.

Что думал об этом Говэн? Нельзя было тянуть: нужно было принимать решение. Вопрос был поставлен ребром. Нечего было и думать о том чтобы уклониться от его решения.

Кто же поставил этот вопрос? События. Да и не одни только события. Ибо когда события, по существу своему изменчивые, ставят нам вопрос, нас вынуждает отвечать на него сама справедливость, неизменная по своей сути. Позади тучи, набрасывающей на нас свою тень, есть светило, проливающее на нас свой свет. Мы точно так же мало можем избегнуть света, как и тени.

Говэн подвергался допросу. Он стоял перед неумолимым следователем – перед своей совестью. Говэн ощущал в себе внутреннее колебание. Его самые твердые решения, его клятвы, его казалось бы нерушимые принципы – все это колебалось в глубине его души. И душа может дрожать.

Чем больше он размышлял о том, что он только что видел, тем сильнее им овладевала неуверенность. В душе республиканца Говэна заговорил более сильный голос – голос человека. Невозможно было уклониться от активной роли в предстоящих событиях. Но факт остается фактом, – и Говэн оставался важным действующим лицом в предстоящих событиях. Он не мог отказаться от участия в них, и хотя Симурдэн и сказал ему: «Это тебя не касается», он ощущал нечто подобное тому, что ощущает дерево в ту минуту, когда его отрывают от его корней.

Любой человек живет согласно своим принципам. Потрясение этих принципов неизбежно приводит его к кризису. Говэн ощущал это потрясение. Он крепко сжимал голову обеими руками, как бы желая выдавить из нее истину. Разобраться в таком положении было нелегким делом. Ничто не может быть труднее, как упростить сложное. Он видел перед собой страшные слагаемые, которым нужно было подвести итог; а подводить итог деяниям судьбы – дело нелегкое. Он пробовал это сделать, он старался отдать самому себе отчет, он пытался собрать свои мысли, дать определенное направление своим мыслям, припомнить факты, ясно изложить их самому себе. Кому не случалось в ответственные моменты жизни приводить в порядок свои мысли и ставить себе вопрос, – куда идти, вперед или назад?

Говэн был свидетелем чуда. Пока борьба шла на земле, она шла и на небесах, это была борьба доброго начала со злым. Будучи человеком, не чуждым всех людских пороков и слабостей, – способности увлекаться и заблуждаться, слепоты, упрямства, гордости, эгоизма, Лантенак своим поступком поверг Говэна в замешательство. Говэн увидел воочию совершившееся чудо, – победу человечества над человеком. Доброе начало в человеке одержало победу над злым.

И каким способом? С помощью каких средств был повержен на землю колосс злобы и ненависти? Какое было использовано оружие, какие военные приспособления? – Колыбель.

В уме Говэна произошло какое-то просветление. Среди гражданской войны, среди столкновения страстей вражды и мести, в самый мрачный и яростный час, в ту самую минуту, когда преступление все заливало заревом пожара, а ненависть окутала все непроницаемой тьмой, в эту минуту борьбы, когда считаются дозволенными все средства, когда борющийся перестает различать, что истинно, что справедливо, что честно, – в эту минуту в его душе внезапно блеснул яркий, вечный свет, озарявший потемки людских дел и людских страстей.