Затаив дыхание, Босх наклонился, пытаясь рассмотреть жертвы. Они были полностью одеты. Парень, самый крупный из всех, лежал лицом вниз поверх тела женщины лет сорока, сидевшей скрючившись, спиной к стене. Их поза приводила на ум нечто фрейдистское, на тему эдипова комплекса, что вряд ли входило в намерения убийцы. Глотки у обоих были перерезаны от уха до уха.

Позади и частично под телом женщины, словно бы прячась, находилось тело молодой девушки. Ее длинные темные волосы закрывали лицо.

— Боже! — воскликнул Босх. — Сун Йи!

Сун Йи вошел вслед за ним, и Босх услышал, как тот с шумом вдохнул воздух. Гарри принялся натягивать вторую перчатку.

— Там, под ними, девушка, и я не могу разобрать, Мэдди это или нет, — сказал он. — Надень вот это.

Он достал из кармана еще одну пару перчаток и протянул Суну, и тот проворно их натянул. Совместными усилиями они вытащили из душевой кабинки тело мертвого парня и положили на пол под раковиной. Босх затем начал осторожно перемещать тело матери, пока не открылось лицо девушки, лежавшей под ним на кафельном днище. У нее тоже было перерезано горло. В ее открытых глазах застыл смертельный ужас. При виде этого взгляда у Босха надорвалось сердце, но это лицо не было лицом его дочери.

— Это не она. Очевидно, это ее подруга Хи.

Гарри отвернулся, будучи не в силах далее созерцать жертв этой бойни, протиснулся мимо Суна, вышел в спальню и сел на кровать. Он слышал доносившиеся из ванной глухие тяжелые удары и догадался, что это Сун укладывает тела обратно в том порядке, в каком они их нашли.

Босх с шумом выдохнул и, подавшись всем телом вперед, обхватил себя руками. У него никак не шли из головы наполненные ужасом глаза девочки. Он согнулся в три погибели, чуть не свалившись с кровати.

— Что здесь произошло? — прошептал он.

Сун вышел из ванной и замер в своей традиционной позе телохранителя. Он ничего не говорил. Гарри заметил кровь на его обтянутых перчатками руках.

Босх встал и оглядел комнату, как если бы она могла таить какое-то объяснение жуткой сцены в ванной.

— Могло так случиться, что какая-то другая триада забрала ее у Пенга? А потом убила всю семью, чтобы замести следы?

Сун покачал головой.

— Это развязало бы войну между триадами. Но парень не из триады.

— Как? Откуда ты знаешь?

— В многоэтажном Туен Муне есть только одна триада — Золотой треугольник. Я проверил, на нем нет клейма.

— Какого клейма?

Сун запнулся и повернулся было к двери ванной, но затем передумал, снял одну из перчаток, поднес руку ко рту и оттянул нижнюю губу. На мягкой внутренней поверхности имелась старая, смазанная татуировка. Черными чернилами были вытатуированы два китайских иероглифа. Босх понял, что они-то и означали «Золотой треугольник».

— Значит, ты из триады?

Сун отпустил губу и покачал головой:

— Уже нет. Это было больше двадцати лет назад.

— Я всегда считал, что нельзя просто так выйти из триады. Если выходишь, то только вперед ногами.

— Я принес жертву, и совет разрешил мне уйти. И еще мне пришлось покинуть Туен Мун. Вот почему я перебрался в Макао.

— Какую жертву?

Весь облик Суна выразил еще большее смущение, чем когда ему пришлось демонстрировать татуировку. Но все же он опять медленно поднес руку к лицу и на этот раз снял темные очки. В первый момент Босх не заметил ничего необычного, но затем понял, что левый глаз у Суна искусственный. У него был стеклянный глаз. И от внешнего угла глаза загибался вниз едва заметный шрам.

— Черт, тебе пришлось отдать собственный глаз, чтобы выйти из триады?

— Я не жалею о своем решении.