Про операцию она, конечно, соврала. Нет, все правильно.

Коррекцию зрения лучше всего делать в декабре, когда световой день короток. Вот только со зрением у нее все в полном порядке. Единица.

Темный, чуть вытянутый зрачок накрыла линза, изменив цвет радужки с природного светло-голубого на искусственный темно-зеленый. Но не в линзе дело. Линза чуть-чуть искажает картинку, сдвигает события на день-два, но на истинной сути будущих событий не влияет.

Здесь же была преграда иного рода.

Инга снова улыбнулась.

Мне дан ключ, но он совершенно не подходит к замку. Закрытая система. Без щелок и просветов. Даже не постучаться. Такое в своей практике я встречала только раз. Давно это было. Сама не знаю, зачем, рискнула и опалила дар, пробившись к ложной цели. Время ушло. Человек погиб.

Вот уж не думала, что ситуация повторится. С ними я работать зареклась.

Инга насмешливо наблюдала за мной. В машине поблескивал огонек. Зареклась, значит? Куда ты теперь денешься, Кассандра?

Их никогда не зовут. Они сами приходят. И забирают то, что хотят.

Во что я вляпалась на сей раз? Зачем я им?

− Выпейте, Кассандра, − понимающе сказала Инга или как там ее зовут. — Ночь будет долгой. Нам есть о чем поговорить.

Их истинная суть всегда скрыта, скомкана и смята. Нападение стремительно. Немудрено, что и теперь ошиблась. Сама впустила Троянского коня, о котором и пророчествовала. Теперь поздно.

Надо выгадывать время, разрывая липкую паутину страха. А после бежать без оглядки. Думай, Кассандра, думай.

Что им от тебя нужно?

Почувствовала ли Инга перемену в моем настроении? Возможно. По ним никогда не поймешь. Будто смотришь в потрескавшееся зеркало, и в каждом осколке — искаженный мир. Можно до бесконечности блуждать по этим мирам.

Их всегда тщательно отбирают. А потом долго и мучительно дрессируют, лишая собственного «я». Тот человек сам был рад, когда я его… Он даже попросил об этом, а после помчался, нагоняя беглое пророчество, стараясь искупить собственные грехи. Да только не успел. Опоздал на какие-то сотые доли. Я до сих пор помню, как он давился слезами на нашей кухне. И не было ничего страшнее этого перемолотого системой мужского горя. Мужчина, потерявший любимую женщину и еще не рожденного ребенка.

Бывает так: что предсказано на десятки лет вперед, исполняется сегодня. И никто не скажет, почему это происходит. И почему именно с тобой. Почему отложенное возмездие настигает именно сейчас, вот в эту конкретную минуту?! И я не могу.

Случайность ли то, что они появились в первый же день моей работы? И знает ли о том Марга? Меня заколотило: а если эту встречу она и подстроила?

Нет, не могла. Или могла.

Сослаться на головную боль? На похмелье? Встать и уйти?

Бегство — слишком просто. И вполне предсказуемо. Во дворе — машина. В машине — люди. Не хочешь по-хорошему, будет так, как мы скажем. Все поняла?

Все поняла.

А раз поняла, сиди и не рыпайся. Сделаешь все, как мы скажем.

Они не верят в отговорки. Они верят лишь в силу собственной власти. В свою непогрешимость. В избранность. Они — новая, чистая раса. Чистая не по крови, а по инстинктам. Странная вера, замешанная на фанатизме, страхе и жестокости. Они признают только свои возможности. Единожды попав в их сеть, уже не выберешься. Разве что они сами не перережут путы.

А стоит ли сопротивляться? Как там советуют: расслабиться и получить удовольствие. От собственной несвободы. И от предопределенности.

Кого я обманываю, черт подери?! Я знала, что они придут. Я только не знала, что это случится сегодня.

− Пейте, пейте, − вальяжно сказала Инга или как ее там. — Не хватит, еще подвезут.

Ну, не тяни же! Говори, что вам от меня надо!

− Давайте я вам налью!

Меня вдруг разозлила эта уверенность: покажи пьянчужке бутыль, и она вся твоя.