— Белл, узнаете ли вы в этом человеке одного из посетителей Гримшо? Из тех, что приходили к нему вечером в прошлый четверг?

Белл осмотрел свою жертву сзади и спереди и наконец энергично покачал головой.

— Нет, сэр, его там не было. Я никогда раньше не видел этого господина.

Инспектор разочарованно вздохнул. Аллан, который понятия не имел, что значило это представление, все-таки вздохнул с облегчением, почувствовав, что его миновала чаша сия. Белла отпустили.

— Итак, вы не хотите говорить о вашем маленьком скачке в сторону, Чейни?

Аллан провел языком по пересохшим губам.

— Вначале я должен поговорить со своим адвокатом.

— А кто ваш адвокат, Чейни?

— Майлз Вудрафф.

— Выходит, передается по наследству? — сказал инс-лектор с нотками раздражения в голосе. — Можете избавить себя от этого. Мы отпускаем вас, молодой человек.

Аллана вдруг как подменили. Он так и засиял.

— Можете идти домой, но… — Старик угрожающе склонился к нему, — обещаю вам одно: начиная с этого момента вы будете под строжайшим надзором. Я приставлю к вам тень, от которой вы уже не убежите. Хагстрем!..

Детектив встал навытяжку.

— Вы пойдете с Чейни домой. И глаз с него спускать не будете!

Хагстрем ухмыльнулся и взял молодого человека под руку. Аллан попытался высвободиться, но протестовал как-то не особенно всерьез. Он так скверно себя чувствовал, что в глубине души был даже благодарен за сопровождение.

Эллери Квин за время этой интермедии не издал ни звука. Он разглядывал свои ухоженные ногти, время от времени вздыхал, дымил как паровоз и старался заглушить свою печаль. Только когда Пеппер, проводив Чейни и Хагстрема каким-то странным взглядом, обратился к Сампсону с довольно необычным замечанием, он снова навострил уши.

— Мне кажется, Хагстрем пошел гулять с убийцей, шеф.

Сампсон спокойно ответил:

— Обычно вы такой тертый калач, Пеппер… Почему вы хотите взвалить вину на Чейни?

— Потому что в решительный момент он пытался сбежать!

— Великолепно! Но ведь до сих пор в судах было как-то не принято считать кого-либо преступником только на том основании, что он взял да и скрылся.

— Мое чутье меня никогда не обманывает, — продолжал настаивать Пеппер.

— Все это глупости, — отрезал инспектор. — Вы же совершенно точно знаете, Пеппер, что у нас нет против Чейни ни единой улики. А если с ним что-то неладно, так мы это выясним… Что случилось, Томас? Тебе, кажется, не терпится сообщить какую-то новость.

И в самом деле сержант Белье нетерпеливо глядел то на одного, то на другого, пытаясь встрять в разговор. Он затаил дыхание, а потом выпалил:

— У меня там, в приемной, сидят они оба!

— Кто?

— Та дама, с которой Гримшо ссорился в кабачке у Шика, и ее муж. Она — некая Лили Моррисон. Раньше у нее были какие-то отношения с Гримшо. Пока Гримшо сидел в кутузке, она выскочила замуж.

— Пригласи Шика!

— Уже ждет в приемной.

Мгновение спустя порог кабинета перешагнул владелец кабачка с багровым лицом. За ним неуверенно шла статная блондинка и огромнейший тип с толстым ирландским носом и колючими темными глазами.

Белье позаботился представить:

— Миссис Лили Оделл и мистер Джереми Оделл.

Инспектор указал им на стулья. Они сели, напряженно вытянувшись.

— Пожалуйста, миссис Оделл, — начал инспектор, — не бойтесь, речь идет о простой формальности.