— Будь умней, Эл, — заклинал сына Старик. — Ведь ты же сам понял, как слаба логика твоих доказательств. Почему ты не пойдешь на попятную, пока не поздно?

Эллери пожал плечами и вытер пот со лба.

— Господи, до чего я устал!.. Я скажу тебе, почему не иду на попятную, о мой многострадальный отец. По той простой причине, что я не могу рисковать.

— Что это значит? Не можешь рисковать? Это разве причина?

— Папа, я сейчас и в самОхМ деле не способен сказать ни одного толкового слова, — устало проговорил Эллери. — Все, что я могу — это сказать, что дело еще не закончено, но именно сейчас, в эти часы оно близится к своему завершению.

32

Казалось, что в последующие часы между отцом и сыном словно черная кошка пробежала. Эллери сидел понурив голову и избегал встречаться взглядом с отцом. Только когда Старик вскочил и хотел было выбежать из комнаты, Эллери вернулся к действительности.

— Пожалуйста, не уходи… Ты непременно должен остаться, — попросил он так, как просил, бывало, в детстве.

Инспектор все же вышел. Эллери склонился к телефону, будто кот, готовый к прыжку. Но инспектор не задерживался долго. Он вернулся и, ворча, заступил на вахту вместе с сыном.

Наконец лицо Эллери просветлело, напряжение спало. С поразительной регулярностью стал звонить телефон. Инспектор не знал, кто это набирает номер, не понимал, что все это означает. Эллери хватал трубку, будто приговоренный к смерти, ожидающий сообщения о помиловании.

Когда инспектор велел позвать сержанта Велье, оказалось, что тот не появлялся в управлении с прошлого вечера. Никто не знал, где он. Старик от гнева даже заскрежетал зубами, словно намеревался съесть сержанта, когда тот появится. Но ничего не сказал. Эллери виновато понурил голову, но тоже промолчал. Выяснилось также, что самые надежные помощники инспектора — Хаг-стрем, Питготт, Джонсон и несколько других — тоже как сквозь землю провалились.

Эллери не смог дольше выносить бессильный гнев отца.

— Велье и все остальные выполняют приказ. Я отдал его, — сказал он спокойно.

Каждые полчаса Эллери отвечал на таинственные звонки. Инспектор снова взял себя в руки и погрузился в текущие дела. Но день тянулся ужасно долго. Центром всего происходящего, как и прежде, оставался черный телефон.

Наконец Эллери нарушил обет молчания. Он заговорил быстро и четко. И чем дольше он говорил, тем больше светлело лицо инспектора, и тем сильнее на этом лице появлялось безграничное удивление.

— Не могу поверить в это! Это невероятно… — прошептал он.

Когда Эллери закончил свое повествование, глаза у инспектора светились, и он всем своим видом просил прощения за разнос. Взгляды отца и сына встретились, и взаимопонимание, существовавшее между ними уже много лет, полностью восстановилось.

Инспектор вызвал секретаря и отдал ему необходимые распоряжения. Четверть часа спустя уже все управление знало, что инспектор Квин закончил свой рабочий день и отправился домой, чтобы продумать тактику борьбы с адвокатами Нокса.

Но инспектор Квин по-прежнему сидел в своем кабинете, без света, и вместе с Эллери ждал телефонных звонков. Теперь телефон переключили с коммутатора полицейского управления на прямую связь по личному каналу.

Внизу во дворе ждала машина с работающим мотором. Было уже за полночь, когда раздался решающий звонок. Эллери схватил трубку.

— Ну как? — воскликнул он.

Мужской голос что-то ответил ему.

— Едем! — крикнул Эллери и бросил трубку. — На виллу Нокса, папа!

Они выбежали из кабинета, сели в машину и понеслись к пустому дому на 54-й улице. Сирену за несколько кварталов выключили.