«Одни бабы», – подумал Михаил. Эмансипация в СССР шла невиданными темпами. Женщины занимали те же должности, что и мужчины. Разве что в Политбюро их пока не пускали.

– Все остальные сотрудники имеют третью форму допуска, – закончил Богомолов. – У них свой узкий фронт работы – разработка отдельных узлов и механизмов. Если по какой-то причине требуются чертежи смежных элементов, составляется заявка в первый отдел, она рассматривается, и нужная документация предоставляется разработчику. Вам нужны подробности?

– Спасибо, не нужно. Зарплаты в учреждении, полагаю, невысокие?

– Как и везде, – директор сокрушенно развел руками. – Рядовые сотрудники получают максимум две сотни, начальники отделов, групп и секторов – 250–300. Лазаренко как ГИП зарабатывает на пару червонцев больше… Конечно, недостаточно. Большинство сотрудников – инженеры высокой квалификации, на таких людях держится вся отрасль, им могли бы платить и больше. Но в целом хватает, никто не жалуется. Бывают премии, в конце года – 13-я зарплата. Много ли надо советскому человеку?

О своей зарплате Глеб Илларионович деликатно промолчал. А советскому человеку, действительно, немного требовалось. Отдельная, пусть и небольшая, квартира, стабильная зарплата, покой в семье, а главное – уверенность в завтрашнем дне, что, в принципе, развитой социализм гражданам гарантировал. Жизнь застыла, экономика буксовала, вследствие чего почти не развивалась, продукты и товары народного потребления добывались с боем. И большинство населения это устраивало. Перемен и потрясений никому не хотелось.

– Последний вопрос, Глеб Илларионович, прошу прощения, что личный. Вы женаты?

– Безусловно. – Директор, как ни странно, заулыбался. – У меня замечательная супруга, мы четверть века живем душа в душу. Сыну 24, он офицер Тихоокеанского флота, живет с семьей во Владивостоке. Внучке Вареньке вчера исполнилось полгода…

– Рад за вашу семью, Глеб Илларионович. Семья – это главное. Не буду прощаться, еще увидимся.

– Владимир Ильич, к вам посетитель! – звучно сообщила внушительная дама с вавилонской башней на голове. Звучало неплохо. – Он из органов, – добавила дама на полтона ниже, смерила незнакомца взглядом и вернулась на рабочее место.

Дверь в кабинет осталась приоткрытой. На первый взгляд, режимное подразделение ничем не отличалось от обычного, если игнорировать откидную стойку на входе. Справа был проход, запираемый на шпингалет.

Женщина за стойкой сдвинула на нос очки, зафиксировала посетителя. За спиной осталась стальная дверь со сложными запирающими устройствами. Шкафы с картотеками, пара сейфов, рабочие столы.

Сотрудники работали. Оторвал голову от кипы бумаг молодой человек в сером джемпере, бросил «здравствуйте», снова уткнулся в работу.

Слева находилась еще одна дверь, запертая – видимо, проход в хранилище секретных материалов.

Начальник отдела сидел за столом в отдельном кабинете, просматривал бумаги. Он пользовался очками. Это был немолодой мужчина средних габаритов, неплохо сохранившийся – гладко выбритый, с густыми бровями, приплюснутым лицом – из тех, на лице которых не читаются эмоции. Он носил потертый шерстяной костюм. Галстук отсутствовал, но верхняя пуговица рубашки была застегнута.

– Добрый день, присаживайтесь, – мужчина поднялся, протянул руку. Предложенное удостоверение не только посмотрел, но и подержал – словно на ощупь проверил его подлинность. – Мне звонил товарищ Богомолов, сообщил, что в учреждении работает группа столичных товарищей. Чем могу?

– Визит вежливости, Владимир Ильич.