– Визит вежливости, Владимир Ильич. Надолго не задержу. Проверка связана с гибелью вашего сотрудника Запольского.

– Да, это крайне неприятное событие. – Урсулович скорбно поджал губы, но выражение лица ни на йоту не изменилось. – Лично с товарищем Запольским мы пересекались нечасто, но он был грамотный специалист, добропорядочный член общества…

«… и примерный семьянин», – мысленно закончил за него Кольцов.

– Что-то не так с его смертью? – предположил Урсулович.

– Почему вы так решили?

– Молодой человек, я тридцать лет в органах. Коллективу сообщили, что это несчастный случай. Но вы бы тогда не пришли, верно?

– Верно, – согласился Михаил. – Есть основания считать, что Владимира Кирилловича убили.

– Вот как. – Урсулович нахмурился, еле уловимо шевельнулся, выказывая беспокойство. – Это связано со служебной деятельностью погибшего?

– Следственные органы это выясняют. Говорите, вы практически не общались?

– Это ни для кого не секрет. – Урсулович тщательно подбирал слова. Лично ему неприятности были не нужны. Отслужил свое, теперь бы до пенсии дотянуть в приличном учреждении на непыльной должности. К сожалению, должность эта подразумевала серьезную ответственность. – Подробности происшествия, разумеется, засекречены, товарищ майор?

– Да, Владимир Ильич. Специалисты во всем разберутся. Была ли это внезапная ссора, убийство из хулиганских побуждений или преступление с иными мотивами – говорить пока рано. Прошу простить, если я задам вам несколько неудобных вопросов. Вы увлекаетесь спортивной рыбалкой?

И снова от майора не укрылось, как службист вздрогнул. Но, в принципе, свои высокие имя и отчество он не позорил.

– Нет, рыбалка – не мое. Не вижу смысла смотреть часами на застывший поплавок. Я больше по грибам. Уехать в глушь, где нет никого, только твои разведанные места… – В голосе работника зазвучало что-то мечтательное. Но он вернулся на грешную землю: – Почему спрашиваете?

– Присоединяюсь к вашему увлечению, – усмехнулся Кольцов. – Давно здесь работаете?

– Три года. До этого проходил службу во втором отделе местного УКГБ. Завершил службу по выслуге лет, теперь возглавляю режимное предприятие. Если вы считаете, что это какая-то синекура…

– Боже упаси, Владимир Ильич. Четкая работа подобных структур – залог нашей безопасности, говорю это без всякой иронии. Личные дела сотрудников хранятся в отделе?

– Да. Мы ведем строгий учет и контроль. Это не что-то застывшее, в личные дела постоянно заносится свежая информация о сотрудниках. Поездки за границу, поощрения и порицания по работе, участие в нежелательных сообществах и организациях…

– Неужели кто-то участвует? Разве место таким сотрудникам в секретном учреждении?

– Понимаю вашу иронию. Вернее, не понимаю. – Урсулович как-то приосанился. – Мое мнение таково: идеологическая чистота напрямую связана с моралью и нравственностью. Не понимаю понятия «общечеловеческие ценности». Их придумали наши враги. Если человек совершает проступок, противоречащий нашим принципам, то он обязательно закончит скользкой дорожкой и предательством. В прошлом году был уволен один из сотрудников, некий Спирин. Рядился под добропорядочного советского инженера. Наши люди проявили бдительность, выявили, что он связан с так называемой Московской хельсинкской группой – уверен, вы слышали о такой антисоветской организации.