|
В пятом часу отправился на променад: дошел до площади Ленина, поторчал у Оперного. Кстати, эту красоту его пленные соотечественники в 45-м достраивали… Потом двинулся обратно мимо горкома, горсовета. Купил газету «Советский спорт» в киоске «Союзпечати», пошел домой. С тех пор я его не видел. Вон окно второе справа, на последнем этаже. Несколько минут назад он включил там свет. Думаю, что-то почувствовал, будет выжидать, паиньку из себя строить.
– У тебя что-то случилось? – Да, товарищ майор, – уныло подтвердил Славин. – Дочке шесть лет, у них в детском садике вспышка кишечной инфекции. Рассольник оказался старым, а им детей накормили… Десять малышей в больницу увезли. У Машули тоже живот крутило, но уже легче, разрешили домой забрать. Жене звонил два часа назад – мечется вокруг нее, таблетками кормит. А мне с работы никак не вырваться… – Дуй, Николай, – разрешил Кольцов. – Дети – это святое. Подежурю за тебя, посижу часок. Штейнберг все равно скоро спать ляжет. – Правда? – обрадовался Николай. – Вот спасибо, товарищ майор. Буду должен. Так я побегу? Мне еще на автобусе четыре остановки… Окрыленный Славин умчался. Михаил докурил, бросил бычок в урну. Свет в окне продолжал гореть. Сумерки сгущались, но пока еще видимость не пропадала. По тротуару иногда проходили люди. Проследовала шумная компания; парни были навеселе, но случайных прохожих не цепляли. Снова все стихло. Делалось свежее. Михаил поежился, поднял воротник плаща. Поднялся, прогулялся вдоль дорожки, проводил глазами припозднившуюся девушку со стройной фигурой. А когда отыскал глазами окно, насторожился – свет там уже не горел. Соседние окна тоже были темные. Спать лег? Вроде рано. Интуиция зашевелилась, стала что-то нашептывать. Михаил пересел на лавочку напротив, стал ждать. Через три минуты Штейнберг вышел из дома. Это точно был он – подтянутый, с близко посаженными маленькими глазками и ниточкой усов под носом – а-ля фюрер. Одет в короткую серую куртку. Куда собрался? Иностранец прошел по дорожке от подъезда, ступил на тротуар. Присел на корточки, делая вид, что завязывает шнурок, а сам исподлобья озирался. Выбранная позиция оказалась удачной. Объект находился практически рядом, но майора не видел. Результат наблюдения Штейнберга удовлетворил. Он поднялся и неспешно двинулся к проспекту. Несколько раз проверялся, а прежде, чем свернуть, сделал остановку и пристально оглядел пройденный путь. Кольцов выжидал, и лишь когда объект свернул влево, выбрался из убежища и припустил следом. Штейнберг по диагонали пересекал проезжую часть, игнорируя правила дорожного движения. Поднявшись на бордюр, он снова огляделся. Серая видимость еще витала. Немец двинулся вниз по правой стороне проспекта – в направлении Коммунального моста. Михаил шел слева. Но это его не устраивало – улица была широкой, полосы встречного движения разделял бульвар. Он перешел проезжую часть, двинулся по аллее. Немец больше не крутился. Он миновал «Дом с часами», сунул руки в карманы, что-то насвистывал. Редкие прохожие не обращали на него внимания. Михаил ушел с бульвара, перебежал на правую сторону. А когда Штейнберг все же обернулся, майора удачно прикрыл подвернувшийся тополь. Штейнберг сбавил скорость, делал вид, что просто гуляет. Возможно, так и было. Но зачем постоянно озираться? Объект покосился на проплывшую мимо вывеску «Винно-водочные изделия». Магазин был закрыт – алкоголь продавался только до 19.00. Выбор продукции был невелик – причем везде. Приличные напитки доставали по знакомству. Как говорил Аркадий Райкин: «Через заднее крыльцо, через завсклад, товаровед…» Продавалась водка по 3. |
