Михаил подошел к забору. Сначала растерялся – Штейнберг пропал. Но нет, объявился – смутная фигура направлялась к подъезду. Встал, осмотрелся, снова продолжил путь, обогнул гору мусора. Осторожно поднялся на крыльцо и растворился в темноте заброшенного дома.

Первый порыв – бежать за ним. И что? Объект засечет слежку, и толку не будет. Соблазн был велик, но майор выжидал. Что в этом доме у шпионов? Тайник для обмена посланиями? Ничего другого в голову не приходило. В принципе удобно. Место не столь отдаленное, в зоне пешей доступности, и никого вокруг. Забежал человек в заброшенный дом по нужде, бывает. Просто не дошел до общественного туалета. Как до него дойти, если в огромном городе их всего пять? И власти эта проблема никоим образом не волнует…

Михаил вздрогнул: за спиной раздался оглушительный крик – пронеслась стайка ребятишек. Не спалось сорванцам. Пацаны заразительно кричали и прекрасно ориентировались в сумраке. Постороннего «дяденьку», прилипшего к забору, кажется, не заметили. Хлопали резинки: работали самострелы. Увлечение было повальным, невзирая на синяки, шишки, а у кого-то и выбитые глаза. В щадящих вариантах использовались прищепка и резинка от трусов – такие самострелы били горохом и большого вреда не приносили. В «усовершенствованных» вариантах применялась резина круглого сечения и собранный из проволоки спусковой механизм, жестко закрепленный на ложе. Такие экземпляры стреляли «пульками» – гнутыми кусками толстой проволоки, имели приличную дальность и завидную убойную силу.

Вслед за первым отрядом появился второй. С гомоном и улюлюканьем пацаны промчались вдоль торца дома, ведя огонь по «противнику». Распахнулось окно, сварливая баба обложила подрастающее поколение матом.

Потом настала тишина – а были ли мальчики?

Штейнберг возник через несколько минут – выбрался из дома, возвращался. Тьма уплотнялась, но это точно был Штейнберг – подтянутый, в короткой куртке, с седоватой порослью на макушке. Объект остановился посреди пустыря, поводил носом. Затем облегченно выдохнул – видимо, совместил приятное с полезным.

Темнело с каждой минутой – объект превращался в смазанный силуэт. Михаил отодвинулся, присел на корточки, подогнув полы плаща. Дождя сегодня не было, земля не раскисла, но лучше не давать грязи шанса…

Штейнберг ничего не почуял: прибора ночного видения у него не было. Он перебрался через символическую ограду, заспешил на дорожку вдоль пятиэтажки. Можно справиться в одиночку, используя фактор внезапности, но что это даст? Произвол советских властей! Гулял человек, никого не трогал, забежал по нужде в заброшенный дом. И не докажешь обратного. Шпион с гарантией уйдет на дно, затаится, и все усилия насмарку…

Продолжать слежку смысла не было. Придет домой и завалится спать – он свое дело сделал (предположительно, забрал послание из тайника; или, наоборот, поместил его туда).

Михаил угрюмо смотрел, как удаляется силуэт. Штейнберг свернул за угол. Прошла минута. 21.45 – извещали светящиеся стрелки часов. Округа погрузилась в тишину и спокойствие. Пацаны с самострелами не возвращались. Штейнберг явно не чувствовал опасности, действовал в штатном режиме. Про интерес Комитета к институту он, конечно, знал, но то, что вышли на него лично, – нет. Иначе сидел бы дома. Шпионы такого уровня даже при гипотетической опасности замораживают активность. Это был хоть небольшой, но козырь…

Текли минуты, в окружающем пространстве ничего не менялось. Михаил отключил питание рации – странно, что не сделал этого раньше. Лишние звуки могли все испортить. «Допускаешь ошибки, майор». Ждать, что в заброшенный дом придет кто-то еще, явно не стоило. Неделю можно ждать.

Он перебрался через забор, двинулся к заброшенному дому.