|
Сократ. А не утверждаешь ли ты, что стремящийся к прекрасному стремится и к благу? Менон. Конечно, утверждаю. Сократ. Но не выходит ли у нас, что некоторые стремятся к злу, а некоторые -- к благу? Ведь не все, по-твоему, мой милый Менон, стремятся к благу? Менон. Ясно, не все. Сократ. Кое-кто стремится и к злу? Менон. Ну да. Сократ. Что же, по твоему мнению, они думают, что зло -- это благо, или же, стремясь к злу, знают, что это есть зло? Менон. По-моему, и так и сяк. Сократ. Значит, ты полагаешь, что есть и такие. кто, зная, что зло есть зло, будут все-таки к нему стремиться? Менон. Конечно. Сократ. Так в чем же, по-твоему, состоит их стремление? Не в том ли, чтобы то, к чему стремится человек, ему и досталось? Менон. Так оно и есть. В чем же еще? Сократ. Что же, он думает, будто зло пойдет на пользу тому, кому достанется, или же он знает, что зло вредит тому, кому выпадет на долю? Менон. Есть такие, которые думают, что зло принесет пользу, а есть и такие, кто знает, что оно вредит. Сократ. А те, кто, по-твоему, думает, будто зло принесет им пользу, знают ли они, что оно есть зло? Менон. Нет, по-моему, не знают. Сократ. Значит, ясно: те, кто не знает, что такое зло, стремятся не к нему, а к тому, что кажется им благом, оно же оказывается злом. Так что те, кто не знает, что такое зло, и принимает его за благо, стремятся, очевидно, к благу. Верно? Менон. Видимо, так оно и есть. Сократ. Ну а те, кто, как ты утверждаешь, стремится к злу, зная, что зло вредит тому, кому выпадет на долю, понимают ли они, что сами себе наносят вред? Менон. Наверняка. Сократ. Но разве они не считают жалкими людьми тех, кому что-либо вредит, именно потому, что им наносится вред? Менон. И это наверняка так. Сократ. А жалкие разве не несчастны? Менон. По-моему, несчастны. Сократ. Так неужели же есть такой человек, который хочет быть несчастным и жалким? Менон. Думаю, что нет, Сократ. Сократ. Значит, Менон, никто не хочет зла, если не желает быть жалким и несчастным. Ведь что же иное значит "быть жалким", как не стремиться к злу и его обретать? Менон. Видно, ты прав, Сократ, и никто не желает себе зла. Сократ. А не говорил ли ты сейчас, что желать блага и быть способным на благо -- это и есть добродетель? Менон. Да, говорил. Сократ. Но после того, что мы сказали, не получится ли, что такое желание присуще всем и потому ни один человек не лучше другого? Менон. Выходит, так. Сократ. Значит, ясно, что если один лучше другого, то он превосходит его способностью к благу? Менон. Верно. Сократ. Значит, по твоим словам, добродетель -- это, видимо, способность достигать блага? Менон. По-моему, Сократ, так именно оно и обстоит, как ты сейчас предположил. Сократ. Посмотрим же, правду ли ты говоришь. Может быть, ты и прав. Значит, ты утверждаешь, что способность достигать блага -- это и есть добродетель? Менон. Да. Сократ. А разве благом ты называешь не здоровье или богатство? Менон. Конечно, это благо -- накопить золота и серебра и достичь почестей и власти в государстве. Сократ. Именно это и ничто другое считаешь ты благом? Менон. |
