Сегодняшнею ночью эти мысли положительно не давали Марку покоя. Он не мог сомкнуть глаз и сидел у окна, погруженный в раздумье.

Серебряный месяц скрылся на минуту за облако и чуть темнее стало в дортуаре пансиона. И вдруг белая небольшая фигура выросла перед Марком.

— Малыш?

Да, это он, Малыш.

— Ты тоже не спишь, Володя? Отчего? — тихим шепотом срывается у Марка.

— Я думаю!.. — звучит в ответ приглушенный, обычно звонкий голос.

— О чем?

— О них, конечно… О наших героях. Послушай, Марк, война кипит, люди гибнут за родину. Идут не только те, кто обязан идти, а добровольцы-юноши, даже мальчишки… Ну, а мы — ты, я, Стовровские, Клеонов, ничего не делаем, хотя сильны, молоды, полны жизни!

— Ты ошибаешься. Малыш, сильных и молодых нас только трое: я, Стась и Клеонов, а вы все еще дети.

— Но ты забываешь, что в Германии, Англии и Франции такие же дети служат бойскаутами, разведчиками, и матери благословляют их идти в армию, — гордо выпрямляя свою маленькую фигуру, произнес Володя.

Марк взглянул на него, перевел взгляд на выплывший из-за туч месяц, и лицо его осветилось задумчивой улыбкой.

— Я понимаю тебя, Малыш. Ведь я думаю о том же. Сейчас ты, словно, открыл мне глаза, Володька! Дай мне пожать твою руку. Умная у тебя голова, братец. Да, да, конечно! Бежать отсюда тайком, — это я считаю гадким и недостойным. Бежать, чтобы вернули с первой же станции, это бесполезно и глупо. Мы поступим иначе… Вот что: разбуди их всех, разбуди, Малыш, и приведи сюда. Мы сговоримся. Я буду ждать, Малыш. Не теряй времени, слышишь, Володя?

Месяц по-прежнему то скрывался, то снова появлялся из-за облака, озаряя своим нежным светом группу подростков, собравшуюся у окна.

Марк, Володя Рокотов, Леонид Клеонов, братья Стовровские и Веня Зефт разместились на подоконнике, и горячо беседовали между собой. Сейчас говорил Марк, и все его слушали жадно, стараясь не проронить ни слова.

— Господа, в нашем плане не должно быть ничего дурного, преступного, — говорил Марк, — и, стало быть, нам нечего действовать тайком, исподтишка. Август Карлович и наши близкие должны одобрить наш план и пойти нам навстречу. Наше дело правое и светлое: мы хотим принести посильную помощь нашей родине, мы хотим отдать и свою жизнь, если это понадобиться… Мы соединимся, образуем тесную маленькую дружину и будем стараться проникать всюду, где только есть неприятель. Будем стараться определять его численность, отмечать его расположение и доносить начальству ближайших русских частей. Мы на свой счет обмундируем себя, запасемся оружием, патронами и съестными припасами. И когда все будет готово, начнем нести нашу разведочную службу. Не знаю, хорошо ли я придумал, господа? — закончил вопросом свою речь Марк.

— Молодчинище, Марк! Так, именно так! Все верно, все прекрасно. Ты достоин носить столь благородное имя, как Марк Великолепный! — забывая всякую осторожность, завопил Малыш и повис на шее своего старшего и любимого товарища.

Стась и Кодя Стовровские подвинулись к Марку. Старший, шестнадцатилетний Стась первый протянул ему руку:

— Я — первый член твоей дружины…

— А я должен сказать тебе, Марк, — начал Леонид Клеонов, — что твоя идея нашла горячий отклик в моем сердце.

— Господа! — вдруг прозвучал голос Вени Зефта. — Дайте и мне сказать свое слово. Я всей душой присоединяюсь к вам, всей душой, всем сердцем.