«одержимость» магией однажды пройдёт.

Папа не раз говорил, что магия – это чудесно, но ею должны заниматься всё-таки

мужчины. Женщине надлежит сидеть дома, растить детей, составлять букеты и

праздничные меню.

Нет, отец сделал всё, чтобы я получила лучшее магическое образование, но его мнение

не изменилось. Он не верил.

Ну а если я смогу…

Вообразив, как герцог Граньонский склоняет голову в подобии поклона, признавая

правоту одарённой дочери, я не выдержала и хищно улыбнулась.

– Что такое, Алечка? – тут же позвал заметивший оскал Джервальт. По его лицу

скользнула едва различимая тень.

Я улыбнулась шире прежнего и… подумав, промолчала. Вернулась к еде, чувствуя, как

настроение, сдохшее ещё утром, плавно возвращается из небытия.

Принц точно заметил – как и положено дикому животному, уловил, что что-то в

состоянии дрессировщицы изменилось. Однако допытываться всё же не стал, и вместо

повторного «Что такое?» прозвучало:

– Кстати, а ты крашеная?

Он кивнул на волосы, а я…

Нет, возмущаться неприличности вопроса не стала. Спокойно произнесла:

– Когда как.

Соврала, конечно. Уж чем, а красками никогда не увлекалась. Зачем скрывать свой

поистине уникальный, чистый платиновый цвет? Косметикой я тоже пользовалась

умеренно, и фигуру, которую Джервальт признал худосочной, старательно держала. То

есть булочки и шоколадки употребляла, но в самом ограниченном количестве и только

по выходным.

«Работодатель» ухмыльнулся, а его взгляд показательно скользнул по груди и ниже.

Если он сейчас думает о способе определить мой истинный цвет волос, то я… надену ему

на голову миску с соусом, а потом ещё блюдом из-под мяса наподдам!

Впрочем, нет. Спокойствие и только спокойствие. Миленькая беззаботная улыбка,

отстранённое накалывание на вилку помидора, и…

– Так за что тебя наказали? – прозвучал очередной вопрос.

Вернее, не очередной. Джервальт уже интересовался, но в прошлый раз я не ответила. А

теперь собралась с силами и, выдав новую широкую улыбку, парировала:

– О каком наказании речь?

Рыгнул. Вот просто взял и рыгнул, вызвав импульсивное желание швырнуть в него

сначала вилкой, а потом боевым пульсаром. Но я опять-таки не дрогнула, от чего

невольно прониклась уважением к самой себе.

Отложив вилку, отпив чаю и промокнув губы салфеткой, сообщила:

– Ваше высочество, ну разве же это наказание? Мне выпал уникальный шанс войти в

историю, побыть наставницей будущего короля.

На слове «наставница» мужчина поперхнулся, а я вроде как исправилась:

– То есть личным секретарём с особыми полномочиями.

Ну вот, опять гадкая ухмылка… Он точно хотел сказать что-то неприличное, однако я не

позволила, опередила:

– Это огромная честь и радость для меня!

Джервальт отбросил очередную обглоданную кость, откинулся на спинку кресла и

уставился внимательно. Он выглядел расслабленно, но в глубине глаз читалось – это

вызов? Я чуть не сказала «да».

Несколько секунд, и Джер снова ухмыльнулся, а я поспешила сделать самое на данный

момент правильное…

– Думаю, на сегодня достаточно, – сказала, снова промокая губы салфеткой.