— Он хочет ребенка?

— Разумеется.

Последовало минутное молчание. Байрони снова повернулась к открытому окну и услышала шелест шелковых юбок Лорел, направившейся к ней через гостиную.

— Неужели вы не понимаете, что у него нет никаких причин вас любить? Прислушайтесь к моим словам, Байрони, вы милая девушка. И даже довольно красивая.

— Благодарю, — сухо сказала Байрони.

— Но подумайте о тех женщинах — истинно красивых женщинах, которых знал Брент, о женщинах, которые, вероятно, любили его не меньше, чем вы.

Почему именно вы? Это же бессмысленно! Единственная причина — возможно, он хочет ребенка. Все мужчины хотят иметь сына — вопрос продолжения рода и все такое, как мне кажется. — Брент говорил, что хочет девочку.

— Он лжет вам! А возможно, и самому себе.

Лорел помолчала, неспособная найти новые слова и новые доводы. Она вовсе не была уверена в том, что говорила, но не хотела, чтобы Брент уехал со своей женой.

Если бы он решил уехать, то, вероятно, продал бы Уэйкхерст и оставил бы ее ни с чем. Она вспомнила, как недели две назад спросила Брента, что, по его мнению, она будет делать, если он уедет. Он лишь улыбнулся и посоветовал снова выйти замуж. «Так много глупцов, которым вы вскружили голову, рвутся к этому лакомому куску!» — сказал он ей тогда, и ей захотелось его ударить. Она имела право сохранить за собою плантацию. Она должна принадлежать ей. В конце концов, она отдала столько лет этому проклятому старику. Лорел почувствовала головокружение и ухватилась за спинку кресла, чтобы не упасть, и закрыла глаза. Она была молода, когда он застал ее с Брентом. Но даже тогда он был слишком старым, чтобы простить ее, чтобы помнить, что значит быть молодым.

Лорел открыла глаза, услышав, как в гостиную вошли Брент и Дрю. Она видела, как Брент посмотрел на Байрони, и едва не вскрикнула, а повернувшись, увидела, как Дрю смотрел на них обоих с едва заметной улыбкой.

Лорел чуть не подпрыгнула на месте, когда Дрю объявил, что на следующей неделе возвращается в Париж.

— О нет! — воскликнула Байрони. — Я так надеялась, Дрю, что вы поедете с нами в Сан-Франциско…

— Я обязательно приеду к вам, дорогая, обещаю.

Но в Париже у меня столько дел… Это мой город.

Надеюсь, что вы будете писать мне о вашей жизни. И торжественно клянусь присылать подарки всем моим племянницам и племянникам.

Брент смотрел на жену с невыразимой нежностью.

— Понятно, — произнесла Лорел. Повернулась и вышла из гостиной.

Еще несколько минут продолжался довольно бессодержательный разговор, пока наконец Брент не зевнул во весь рот.

— Господи, как я устал. Пойдем, жена.

Байрони хотелось рассмеяться и ткнуть его в бок.

— Ты так тонко намекнул, — прошептала она ему, когда они вошли в спальню.

Он заключил ее в свои объятия и принялся целовать.

— Я же известный дамский угодник.

— В тебе, очевидно, говорят все устрицы, которых ты съел за ужином.

— Все дело в том, что, разжевывая устриц, я смотрел на твою грудь.

Его пальцы стали нежно поглаживать ее грудь, и она прижалась к нему. В темнеющих синих глазах сверкнул огонек удовлетворения, когда она скользнула ладонью по его животу вниз и начала его ласкать.

— Теперь, — улыбнулась она, — ты понимаешь, о чем я думала за ужином.

Байрони ехала в открытой коляске вместе с Лорел навестить соседей. Ей показалось, что Лорел была более тихой, чем обычно, но ни Лорел, ни очень приятные соседи не имели доступа в ее волшебный мир.