Он улыбнулся ей открыто и приветливо. Эта улыбка придала его лицу озорное, мальчишеское выражение.

– Да, но я не хочу домой.

Корри нагнулась, чтобы проверить, все ли в порядке с камерой, потом выпрямилась и стала прибирать свои золотистые локоны, стараясь спрятать их под съехавшую набок шляпку.

– Какие красивые волосы, – сказал мужчина, любуясь их янтарным блеском. – Они прекрасно сочетаются с вашими карими глазами.

– В самом деле? Меня никогда особенно не занимали мои волосы.

– Вот как? – Он улыбнулся недоверчиво. – Настоящая леди должна при любых обстоятельствах сохранять идеально уложенную прическу. Даже тогда, когда ей приходится отбиваться в порту от негодяя.

Корри бросила на него уничтожающий взгляд. Удивительно, но душевное и физическое напряжение потихоньку улетучивалось, она расслабилась, откинулась на спинку сиденья и стала спокойно и не без удовольствия смотреть по сторонам. Этот человек поддразнивает ее. Хорошо, пусть. Папа тоже частенько дразнил ее, и Корри научилась с этим обходиться. Она не будет обращать никакого внимания, и все его колкости повиснут в воздухе. В конце концов, ничего страшного. Скоро они будут дома, и на этом можно будет поставить точку.

– Вы всегда бросаетесь опекать девушек, даже не представившись? – спросила она.

– Куайд Хилл, журналист, к вашим услугам, – ответил он, пытаясь изобразить пародию на чопорный светский поклон.

– Меня зовут Корделия Стюарт.

Ей показалось, что глаза его на мгновение сузились.

– Хотя все зовут меня просто Корри. Мы живем на Мэйсон-стрит.

– Рядом с домом Крокера?

– Да, неподалеку.

Корри назвали в честь отца. Он всегда хотел иметь сына, но приходилось довольствоваться дочкой. Мама решила, что Корделия – слишком взрослое имя для малышки и придумала ей другое – Корри. Потом мама умерла, а имя осталось.

Какое-то время они ехали молча. Копыта гулко стучали по мостовой. Когда колесо попадало в выбоину, коляска подпрыгивала, и Корри чувствовала, как массивное плечо вдавливает ее в сиденье. Тогда ей становилось неуютно от такой близости.

– Как вам понравился Мак Ги – Заячья лапа?

– Мак Ги – Заячья лапа?

– Ну да, тот джентльмен, которому вы пытались раздробить ногу.

– Он отвратителен. Со мной никто никогда так не обращался.

– Вам везло.

Они ехали по Калифорния-стрит. Куайд притормозил, чтобы объехать трамвай, а потом они снова понеслись галопом. Стрельчатые окна домов викторианской эпохи, балконы и бельведеры замелькали со страшной быстротой. Улица, изгибаясь, шла круто вверх. На такой скорости малейшее неверное движение или неровность дороги могли привести к катастрофе, – не успеешь оглянуться, как легкая коляска опрокинется. Но Корри совсем не беспокоилась, ей было уютно рядом с этим человеком.

Куайд наклонился к ней и сказал:

– Придержите ящик. Как бы он не вылетел. – И добавил: – Странно, что вы ни разу прежде не сталкивались с таким типом, как Заячья лапа, имея привычку бродить со своей камерой по самым неподходящим местам.

– У него очень странное, прозвище.

– Он всегда носит с собой заячью лапу, талисман на счастье. Сейчас он открывает новое заведение вместо прежнего, которое сгорело дотла во время одной из отвратительных оргий. Две его девицы что-то не поделили и затеяли драку. Они вцепились друг другу в волосы, и кто-то из них опрокинул лампу. Все вспыхнуло мгновенно. Четыре человека сгорели, не успели выскочить. А Заячья лапа успел, хотя был сильно пьян. Ему всегда везет. Потом он долго мыкался без дела и вот теперь надеется наверстать упущенное.