Она подошла и встала рядом с ним у окна. Он опустил взгляд на её макушку. Её волосы были на ощупь как шёлк, когда он коснулся их прошлой ночью, после того как она заснула.

Лучше не думать об этом. Она уже не была закутана в простыню. Максин нашла рубашку, которою носила вчера, и снова надела её. Он не упомянул, что у него есть ещё одна чистая рубашка для неё, потому что она вскоре будет мыться.

Потом она удивила Дигана, вернувшись к его вопросу:

— Знаешь, на самом деле, я сама не понимаю, почему ты меня не пугаешь, красавчик. Но я могу, подумаю над этим, если хочешь. Возможно из-за того, что ты такой привлекательный, и я не могу разглядеть остального. Или, может быть, из-за того, что мне стало ясно, что ты не убийца. Было несколько случаев, когда ты мог пристрелить меня, но ты этого не сделал. И в основном потому, что с самого начала в ту ночь на холме ты меня не ударил, и мне стало ясно, что ты никогда не обидишь женщину. Думаю, это и есть ответ на твой вопрос.

Диган почти ничего не услышал после того, как она сказала, что считает его привлекательным, и был поражен, как это ему польстило.

ГЛАВА 22

МАКС заметила, как Джейкоб Рид проехал верхом мимо отеля. Он был один и ехал весьма медленно, просматривая обе стороны улицы. Там было довольно много людей, которые занимались своими делами. Он, казалось, взглянул в лицо каждому из них, хотя такого человека как Диган можно было заметить издалека, если, конечно, именно его Рид ищет. Но судя по тому, что Диган сказал, она не сомневалась, что Рид именно этим и занимается. Но почему он один? Неужели он думает, что Диган не помнит его? Это было вполне возможно, ведь в этом человеке не было ничего отличительного. У него были лохматые каштановые волосы и густые усы, он был худой и не очень высокий. Но его белоснежный жеребец производил впечатление на всех и каждого.

— Твой друг, кажется, ищет кого-то.

— Он мне не друг, — голос Дигана звучал рассеянно.

Он что, всё ещё размышляет об их разговоре? Она по-прежнему была поражена, что он у них был! Или же её упоминание Рида вызвало в нём приступ гнева, как и вчерашней ночью, когда она призналась, что не стала бы возражать против того, чтобы увидеть его в перестрелке? Ей лучше спросить.

— Ты разозлился на меня?

— А я выгляжу злым?

Она фыркнула. Как будто она не знала, что по его поведению никогда не понятно, что же творится у него на душе. Почти никогда… Она посмотрела в его сторону и напомнила:

— Ты не должен обижаться на моё желание увидеть тебя в действии. Это не означает, что я уверена в твоём проигрыше, — она улыбнулась. — За исключением того раза, когда бы мы сразились друг с другом.

— Давай, возьми свой пистолет.

— Серьёзно?

— Ты знаешь, где он лежит.

Она была слишком рада, чтобы доказывать свою точку зрения или задаваться ненужным вопросом: почему он это позволил. Она бросилась через всю комнату, чтобы получить назад свой оружейный ремень и надеть его. Макс покопалась в саквояже, достала свой кольт и сунула его в кобуру, прежде чем повернуться лицом к Дигану. Он развернулся, но так как всё ещё стоял у окна, то яркий свет, бьющий из-за его спины, ставил её в неудобное положение.

Но она всё ещё видела его пистолет и то, что он расстегнул свой пиджак, чтобы подготовиться. Она была быстрой, у неё было почти два года, чтобы натренироваться. Но ей никогда не приходилось участвовать в реальной перестрелке, настоящей схватке. А Диган выглядел таким смертоносным, когда стоял там и ждал. Такой холодный, совершенно бесстрастный.

Макс покрылась испариной. На самом деле, это было не так легко, как она полагала. Она хотела быть быстрее, чем он, но ведь может и не быть. И её пистолет не был заряжен, а его был.