Я свяжусь с ним позже. Нет смысла будить его сейчас и расстраивать. Я и так уже напортачила в отношениях с ним в последнее время.

Она пролистала Учебник до раздела, посвященного лечению и связанным с этим заклинаниям. Эта часть была намного больше этим утром, чем когда-либо ранее. Нита начала чтение, запоминая и заучивая всю доступную информацию с наибольшей интенсивностью с тех пор, как она нашла эту книгу и поняла, что это значит. У нее осталась только пара часов до того времени, когда папа просил разбудить его.

Она использовала это время на полную, прервавшись только один раз, чтобы сходить в уборную, и то взяла книгу с собой. Надо сказать, эта тема давалась ей с трудом. Было слишком много разной информации. Она заставила Учебник прекратить показывать все, что было связано с травмами, хроническими заболеваниями и недугами… и таким образом сужала и сужала фокус, одновременно с этим часть, содержащая полезную инфомацию, становилась все меньше. Под конец между обложками не осталось практически ничего, за исключением материала о новообразованиях и связанных с ними повреждениях, и она находила все больше, когда сосредотачивалась на определенного рода изменениях. Одним из самых часто встречаемых слов на Речи, на которые Нита наталкивалась, и одним из тех, которые она не хотела бы видеть, было “неизлечимо”. Здесь было много рассуждений и теорий возникновения, но практически не было заклинаний. Нита все более и более нервничала, читая это, но не могла остановиться. Должен быть выход. Всегда есть выход, если приложить усилия и докопаться до сути дела.

В ее комнате стало светло, но она не заметила этого. Птицы начали утреннюю песню ранней осени, но Нита их не слышала. Она читала и читала… и внезапно зазвонил ее будильник, поставленный на полдевятого.

Нита выбралась из кровати, отключила шумелку и пошла посмотреть, не проснулся ли еще ее папа. Остановившись за дверью, она навострила уши, но в доме не было слышно ни звука.

Она тихонько постучала.

Ни звука.

- Папа…

По-прежнему тихо. Нита приоткрыла дверь и просочилась внутрь.

Ее отец спал на стуле для чтения в углу между окнами спальни. Он сидел, свесившись, рот его был слегка приоткрыт, издаваемый им легкий храп до странности напоминал храп Понча, когда тот спал на спине кверху лапами и похрапывал; обычно это вызывало у нее улыбку. Но улыбаться сейчас казалось по меньшей мере предательством.

Она бросила взгляд на кровать, которая не была примята, и и спустила долгий вздох, затем подошла к своему папе и присела на корточки рядом со стулом.

- Папочка, - сказала она.

Его глаза медленно открылись; какое-то время он смотрел на нее, явно не понимая, что она тут делает.

Затем осознание произошедшего вернулось к нему. Она видела, как боль снова наполнила его глаза. Нита стиснула зубы, чтобы не допустить слез, которые наполнили глаза.

- Полдевятого, папа, - сказала она твердым голосом. - Ты сказал, нам надо будет пойти в больницу через час или около того.

- Да, - он медленно распрямился и потер лицо руками. - Точно…

Затем он взглянул на нее.

- Как ты, дорогая?

- Лучше. Возможно, лучше, - ответила она. - Похоже, я так испугалась, что кое о чем забыла.

- Забыла о чем?

- Может, я смогу что-нибудь сделать.

Ее отец уставился на нее в недоумении.

- Папочка, - сказала Нита, - я волшебница. По сути, у нас даже двое волшебников в доме. И у нас есть много других знакомых где угодно. Волшебство служит для того, чтобы исправлять сломавшееся, исцелять раненых… спасать жизни. Мы должны суметь сделать хоть что-то.

Любопытство на лице ее отца сменилось нейтральным выражением.

- Дорогая, - сказал он слегка смущенно, - ты знаешь, все эти штуки… я стараюсь не думать об этом. Для меня это до сих пор как нечто вроде сказок.