Как-то вдруг руководство этих предприятий, получающее немалые даже по мировым меркам зарплаты, оказалось составлено из людей местных, но этнических русских. А вот латыши, эстонцы и прочие литовцы вдруг обнаружили, что их страна им больше не принадлежит — всё, что можно было сделать прибыльным, было скуплено «Небесной империей» самой или через подставных лиц, и устроиться туда на работу прибалт мог разве что дворником, за гроши. А всё остальное было также скуплено и ликвидировано. Вот тогда они и взвыли, но было поздно — как-то так получилось, что полиция меньше чем за полгода оказалась у корпорации на содержании, а политики, ознакомившись с содержимым предъявленных им пухлых папок, предпочли вежливо улыбаться новым хозяевам и не рисковать карьерой. Однако гул недовольства в этих странах нарастал.

Так что, вылетая в первый разведывательно-боевой поход, Ковалёв покидал кипящий котёл. Пец, оставшийся за старшего при кораблях, которые находились сейчас в Солнечной системе, получил недвусмысленный приказ — в случае осложнений не церемониться и применять силу вплоть до установления полного контроля над планетой. В том, что приказ он выполнит, можно было не сомневаться. Возможно, стоило бы стартовать чуть позже, однако Ковалёв не без основания решил, что такие проблемы, как у него, возникнув почти мгновенно, рассасываться могут годами, поэтому незачем зря дёргаться и тянуть, а надо быстрее натаскивать и обкатывать экипажи. Шерр, подумав, согласился с ним, и эскадра вышла в открытый космос.

Ковалёв, мотнув головой, отогнал неприятные мысли. Что сделано — то сделано, вероятно, не без ошибок, но он хотя бы попытался. Попытался, имея новые возможности, дать шанс людям, с которыми жил в одной стране и которым мог сказать киплинговское «мы с тобой одной крови». Однако сейчас пришла пора отрабатывать авансы и надо было сосредоточиться именно на этом, в конце концов, он дал слово. Правда, был один нюанс, о котором Ковалёв знал прекрасно, а Шерр, похоже, даже не догадывался, но его сейчас можно было отнести к несущественным.

Ковалёв лениво потянулся и буркнул:

— Док, хорош мельтешить. Сядь, а то от тебя уже в глазах рябит.

— Ты не понимаешь, — волновался Шерр. — Я дома не был уже…

— Можешь не считать, — правильно интерпретировал его заминку Ковалёв. — Долго тебя дома не было, понимаю. Но это не повод нервничать, если всё равно ничего своими дёрганиями не изменишь. Ещё пара-тройка минут — и придут, никуда не денутся. Сядь, я говорю. Не мотай зря нервы ни мне, ни себе. Перед людьми, блин, стыдно.

Хотя, кроме них, на мостике никого сейчас не было и видеть, что на нём происходит, невозможно было даже теоретически, Шерр послушался и с маху плюхнулся в кресло. Ковалёв ободряюще улыбнулся:

— Ну вот и ладушки. Успокойся, сейчас ты не лейтенант, а фактически руководитель нашего тухлого дела. Выпей кофе и расслабься.

Шерр обречённо махнул рукой. Ковалёв улыбнулся, подошёл к стоящей в углу кофемашине, самой обычной, земной, хотя и одной из самых продвинутых моделей, налил себе и Шерру кофе, щедрой рукой плеснул в него коньяк из фляжки, которую всегда носил с собой. На мостике, естественно, был сухой закон, но зачем становиться САМЫМИ ГЛАВНЫМИ, если собираетесь в точности исполнять правила, которые сами же и установили?

Шерр отхлебнул кофе и поморщился:

— Вот объясни мне: почему, что бы ни готовил автомат, всё равно получается хуже, чем живой повар?

— Тебе кажется, — отмахнулся Ковалёв. — Лично я разницы не замечаю. Впрочем, некоторые говорят, что каждый хороший повар вкладывает в то, что готовит, частицу собственной души и фантазии. Помню, один мой знакомый так готовил свинью в апельсинах…

— Ну, домой вернёмся — познакомишь…

Ковалёв отметил про себя, что Шерр уже считает домом и собственную планету, и Землю.