|
Всё тот же дальний разведчик, лихо подрулив к эскадре противника, сбросил маскировочное поле, дал себя обнаружить и не торопясь удалился. Результат был закономерен — за неизвестным кораблём тут же погнались, причём не истребитель, как ожидалось, а что-то посолиднее. Эсминец или крейсер, а может, ещё что — сказать точно, не зная классификацию кораблей противника, было весьма затруднительно, однако это был не самый маленький корабль вероятного противника, хотя, конечно, и не самый большой. Впрочем, тем лучше, — на большом корабле и офицеров больше, и чины у них не в пример более высокие, чем у пилота истребителя. Там ведь кто? Лейтенант в лучшем случае, ну капитан, вряд ли что-то более серьёзное, а здесь наверняка хоть один старший офицер найдётся.
Между тем преследователь медленно, намного медленнее, чем имперские корабли, разгоняясь, устремился за неспешно уходящим разведчиком. Экипаж разведывательного корабля, точно выполняя инструкции Ковалёва, держал скорость так, чтобы не дать противнику приблизиться на опасную дистанцию, но в то же время и не спровоцировать у него своей динамикой желания плюнуть на всё и прекратить преследование. То есть скорость была на уровне чуть ниже местного истребителя, а чтобы не дать неповоротливому, хотя и довольно скоростному по сравнению с тем же истребителем преследователю приблизиться, разведчик периодически демонстрировал сверхманевренность и, меняя курс, вновь отрывался. Желающие восстановить репутацию разведчики, аккуратно и не торопясь, с абсолютным хладнокровием маневрируя, постепенно выманивали вошедшего в раж преследователя из системы, стремясь выйти из предполагаемой зоны действия детекторов осаждающей планету эскадры (да и самой планеты) и вывести его под прицел имперской эскадры. Надо сказать, они справились. Похоже, командир столь неосторожно влетевшего в ловушку корабля не видел своих имперских визави до самого последнего момента. Поэтому, когда корабли Ковалёва сняли маскирующие поля, вид четырёх бронированных громадин, идущих параллельными курсами, чётко уравняв скорость со своей жертвой, стал для него шоком. — Просигнальте ему: пусть сбросит ход, откроет люки и приготовится к приёму абордажной группы, — скомандовал Ковалёв. За его спиной офицер связи на лающем общеимперском передал его команду… Как ни странно, приказ как будто привёл командира атакованного корабля в чувство. Вместо того чтобы послушно выполнить приказ под прицелом орудий численно превосходящего противника, он поступил с достойной уважения храбростью. Корабль попытался выйти на связь со своими, а когда выяснил, что имперцы глушат его радиостанцию, немедленно окутался дымкой силового поля и открыл огонь, одновременно пытаясь сманеврировать и выйти из тисков. Но залп пропал впустую — силовые поля имперских кораблей, линкора, линейного крейсера и двух лёгких крейсеров были его орудиям явно не по зубам. К тому же он сразу же совершил ошибку, открыв огонь по всем противникам одновременно и тем самым распылив свою огневую мощь. Имперские корабли с ювелирной точностью повторили его маневр и пошли на сближение. На атакованном корабле не могли не видеть, как ворочаются их огневые башни, но, к чести его командира, он вновь не дрогнул. — Однако у парня железные нервы, — сердито пробормотал Шурманов, на правах старшего помощника находившийся рядом с Ковалёвым на мостике. На огромном экране было хорошо видно, как чужой корабль, оставив попытки разобраться со всеми сразу, решил сконцентрировать огонь на одном противнике и теперь с упорством, достойным лучшего применения, долбил из всех орудий по «Урагану». Защита крейсера эти комариные укусы держала с лёгкостью, но командир чужого корабля, очевидно, закусил удила и решил если не прорваться, то хотя бы попытаться прихватить с собой на тот свет одного из противников. — Угу. И как говорят американцы, стальные яйца, — откликнулся Ковалёв. |
