Леня поблагодарил вахтершу и отправился на поиски последних уцелевших географов.

На пятом этаже импозантная мраморная лестница действительно закончилась. Следуя указаниям вахтерши, Маркиз повернул направо и пошел по широкому коридору, упиравшемуся в полуоткрытую дверь, из-за которой доносились громкие возбужденные голоса.

Осторожно проскользнув в эту дверь, Леня оказался в большом зале, полном людей. На сцене в некоем подобии царского трона восседал небольшой лысый человечек с оттопыренными ушами и горящими как угли черными глазами. На стене позади этого человечка висел его же огромный портрет в резной золоченой раме. Перед троном стояла полная женщина средних лет с совершенно безумными глазами. Полуобернувшись к залу, но обращаясь в основном к лопоухому человечку, она вещала высоким визгливым голосом:

– До встречи с Учителем все мое лицо было покрыто огромными бородавками! Вы видите – сейчас их не осталось!

До встречи с Учителем я постоянно заикалась – вы видите, сейчас это совершенно прошло! До встречи с Учителем я страдала геморроем…

Маркиз не стал дожидаться окончания этого рекламного выступления и, стремительно пробежав через зал, выскочил в другую дверь. Впрочем, поклонникам лопоухого пророка было явно не до него.

Снова оказавшись в коридоре, Леня вспомнил слова вахтерши: «Как печку увидишь, за ней будет дверка…». Какую печку старушка имела в виду, было неясно, и он пошел по коридору, внимательно приглядываясь к окружающему. Впрочем, увидев печку, он понял, что пропустить ее просто невозможно: огромная печь своими размерами напоминала церковный алтарь и была снизу доверху покрыта изумительными голубыми изразцами, изображавшими разные диковинные земли и населяющие их народы – от эвенков в запряженных собаками нартах и американских индейцев в боевом наряде до негритянских шаманов и австралийских аборигенов с бумерангами. Должно быть, эта печь специально была заказана Географическим обществом в пору его расцвета.

За этой-то печью Маркиз и нашел невзрачную дверку, скрывавшую лестницу на шестой этаж.

Эта лестница не шла ни в какое сравнение с той парадной, мраморной, что вела до пятого этажа – узенькая, обшарпанная, с шаткими железными перилами, она была не метена много месяцев, а не мыта, должно быть, со времен Пржевальского и Миклухо-Маклая.

Поднявшись по этой неказистой лестнице, Леня оказался в узком захламленном коридоре, заставленном ломаными картотечными шкафами, старыми стендами и заваленном свернутыми в рулоны сотнями планов и карт.

Оглядевшись, Маркиз понял, что в этот коридор, служивший когда-то в Географическом обществе чердаком, географы перетащили все свое имущество и сами переселились, освободив свой роскошный особняк для многочисленных арендаторов, – колдунов, адвокатов и стоматологов, приносящих обществу единственные живые деньги.

Так многие бедные семьи живут в тесноте, освободив лишнюю квартиру, которую сдают кому-нибудь за небольшие деньги, чтобы заткнуть дыры в своем скудном бюджете.

Пройдя полутемным коридором, Маркиз увидел наконец полуоткрытую дверь, из-под которой выбивался свет. Толкнув ее, Леня оказался в довольно большой комнате, так же как коридор забитой разнообразным географическим хламом. В комнате сидело человек десять сотрудников, точнее, сотрудниц – невзрачных запущенных женщин среднего возраста. Все они были заняты или вязанием, или неспешными разговорами, или завариванием чая в поллитровых банках. При виде Маркиза они застыли, уставившись на него, и в один голос загалдели, перебивая друг друга. Сначала Леня не смог ни слова расслышать в этом гаме, но, прислушавшись, разобрал отдельные слова:

– Нам и так уже негде повернуться! Мы и так уже друг у друга на голове сидим! Куда же нам теперь перебираться – в туалет, что ли?

Догадавшись, что географини принимают его за очередного арендатора, которому начальство за спиной многострадального коллектива решило сдать последнее помещение, Маркиз поспешил успокоить дам:

– Да не арендатор я! Я совсем по другому делу!

Когда его слова дошли наконец до населения, дамы облегченно вздохнули и вернулись к прерванным занятиям.