И Бентамин Созвездие ягод (ибо, как узнал позже Дэн, его полное имя было именно таково) развернулся и проворно заспешил по тропинке.

Церемония приветствия была пышной. На небольшой поляне, возвышаясь над ос-тальными деревьями, стоял огромный узловатый дуб. Это был, как пишут в романах, "патриарх старого леса ". Определение удивительно подходило к величественному, полно-му достоинства дереву и совершенно не подходило к лесу: чистый, умытый вчерашним недолгим дождем, он никак не был старым - скорее наоборот, больше походил на молодых внучат, теснившихся вокруг пожилого дедушки. Но старый дуб очень сильно поражал своей необычностью.

- Ему по меньшей мере двести лет, - сказал Дэн на ухо своему провожатому.

- Обижаешь, старик, он тут стоял еще до моего рождения, а мне через год триста ис-полнится, - шепотом ответил тот.

Вокруг дуба стояли столы, охватывая поляну полукругом, небольшие по мерке Дэна, но были огромными для гномов. Уставленные всевозможными блюдами, они выглядели очень внушительно. За ними сидели, стояли, галдели, шумели и что-то выкрикивали де-сятка два гномов, одетых ужасно ярко и не замечающих Дэна и его спутника. Но вот из-за небольшого стола, стоящего прямо перед дубом, поднялся пожилой, величественно одетый гном - и сразу на поляне наступила тишина.

- Мы рады тебе, Дэн, и надеемся, что ты будешь Другом гномов и не причинишь вре-да Лесному народу. Проходи и садись за стол, среди нас нет твоих врагов.

Раздались приветственные крики, его потащили к столу, и не успел он опомнится, как уже сидел за столом, пожимал маленькие ручки, слушал веселые тосты, ел странную, но очень вкусную пищу и пил какое-то очень нежное, но хмельное вино. Весь день про-должался праздник, и под вечер все гномы проводили Дэна до опушки, сунув на прощанье в руки корзину, полную грибов и засыпанную ягодами земляники.

Весь этот суматошный день слился для Дэна в сплошное мельканье лиц, цветов, яр-ких одежд гномов и пения птиц. Он смутно помнил, что какой-то гном произнес в честь праздника балладу, что гномы пели хором и он им подтягивал. Весь день слился в одно пе-строе, непрекращающееся веселье. Единственное, что он помнил абсолютно точно - так это странный разговор, состоявшийся у него с Бентом и Сигмом, когда они улучили минутку и оттащили его в заросли ежевики, чтобы он хоть немного пришел в себя, как выразился Бент.

Разговор, состоявшийся вслед за тем, оставил у Дэна какое-то смутное впечатление чего-то сложного ... и очень серьезного. Бент и Сигм засыпали его вопросами, их интере-совало все: как живут люди, чем обычно занимаются, что могут сделать... Добрых полчаса Дэн лихорадочно пытался рассказать гномам, что же произошло на Земле за последние триста лет, перескакивая с одного на другое, говоря о политике, экономике, технике... О последней Дэн мог говорить часами, но гномы техникой, похоже, не очень увлекались - гидростанции, дающие дешевую энергию, их не заинтересовали, атомные только насторо-жили, Сигм буркнул себе под нос:

- Ну, теперь понятно... Но продолжать отказался, и стал выспрашивать с новой силой. Космические полеты вызвали у гномов лишь снисходительную улыбку, а создание телеви-дения - ворчание о почесывании правой рукой левого уха. Когда Дэн выдохся, Бент недо-вольно поморщился и сказал:

- Положительно, после изобретения тележки и мотыги люди недалеко ушли. - А встретив неодобрительный взгляд человека, улыбнулся и произнес:

- Люди слишком увлеклись созданием тележек - это их погубило. Когда много лет на-зад было изобретено колесо, гномы встретили его с радостью... но потом эта радость по-меркла. Люди избрали свой путь и, кажется, это не лучший путь.

Уже по дороге домой, вспоминая этот удивительный разговор, Дэн поразился тому, как быстро и легко Бент и Сигм понимали его сбивчивые объяснения, как будто знали или предвидели то, что он им скажет. А может, они все - таки умеют читать его мысли? И смутное ощущение озабоченности, охватившее Сигма и Бента, невольно вспоминалось, перемешиваясь с радостным весельем праздника.