Опасаясь, что Рузвельт не пойдет на сотрудничество в этой сфере с СССР, Н. Бор предложил, чтобы советское правительство было хотя бы уведомлено о существовании манхеттенского проекта. Узнав об успехах союзника, СССР не может не быть удовлетворен, а это позволит США смело идти вперед в научных изысканиях и в то же время создаст базу будущего взаимопонимания. Бор писал Рузвельту: "В ходе предварительных консультаций с русскими не будет конечно же обмена информацией относительно важных технических деталей; напротив, в этих консультациях должно последовать ясное объяснение того факта, что такая информация должна быть сокрыта до тех пор, пока общая безопасность в отношении неожиданных опасностей не будет гарантирована".

Рузвельту не предлагалось передать в руки СССР военные секреты, предлагалось лишь подготовить почву для общей безопасности. Рузвельт соглашался с этим, но он не был готов к принятию идеи оповещения СССР. Его взгляды явно отличались от точек зрения Бора и Франкфуртера. Весной 1944 года он много раз так или иначе касался атомной проблемы (способ доставки руды из Конго; освобождение компании "Дюпон" от обвинений - с целью сохранить ее специалистов, занятых в проекте; увеличение федеральных ассигнований на проект), но он ни разу не поднимал вопроса о международном контроле над атомной энергией.

Итак, важным фактором советско-американских отношений стал атомный секрет, и этот секрет сохранялся Рузвельтом неукоснительно. Лучшим подтверждением является подписание 13 июня 1944 года Рузвельтом и Черчиллем Соглашения и Декларации о доверии, в которой особо говорилось о том, что США и Великобритания будут сотрудничать исключительно друг с другом в деле овладения контролем над запасами урана и тория во время и после войны. Подчеркнем, что Рузвельт самым скрупулезным образом обсуждал с генералом Гроувзом данный вопрос и прежде всего возможности "максимально полного контроля над всеми урановыми месторождениями мира". Рузвельт долго изучал карту Бельгийского Конго с обозначенными на ней урановыми месторождениями. Мысль о вероятной послевоенной гонке в атомной сфере не могла не посетить его. А если так, то он, несомненно, думал о занятии оптимально выгодных позиций в отношении основных источников урана.

Серьезной попыткой предотвратить раскол и атомное соперничество союзников была беседа Н. Бора и Рузвельта 26 августа 1944 года. Союзные войска полтора месяца находились во Франции, они расширяли плацдарм высадки и уже вошли в Париж. Рузвельт был расположен говорить о глобальных проблемах.

Они обсудили мнение Черчилля о том, что атомное оружие несет с собой большие положительные возможности, оно позволит начать новую эру в истории, способствовать упорядоченности мирового развития. Рузвельт сказал Бору, что об атомных перспективах следует поговорить со Сталиным. Да, с русскими по поводу атомного оружия придется войти в контакт, такая инициатива, говорил президент, может дать "хорошие результаты". Сталин понимает значимость данного открытия. В августе он встретится с Черчиллем и они детально обсудят этот вопрос на второй квебекской конференции. Обаяние президента действовало на собеседника как обычно, и Бор ушел из Белого дома воодушевленный. Он так и не узнал, что наиболее интенсивному обсуждению вопрос атомного сотрудничества был подвергнут 18 сентября 1944 года (уже после второй конференции в Квебеке) на встрече Рузвельта и Черчилля в Гайд-парке. Рузвельт и Черчилль сошлись в том, что Бору доверять нельзя. Самое важное: они подтвердили свой вывод, что монополия на атомное оружие, которой обладают США и Англия, будет их значительным активом в геополитическом соперничестве, которое может возникнуть у них с Советским Союзом.

Обсуждение в Гайд-парке зафиксировано в памятной записке, подписанной Рузвельтом и Черчиллем 19 сентября 1944 года.