Собственно, Рузвельт откликнулся на одну из этих просьб Черчилля. Он пообещал посредством регулярных посылок продовольствия в неоккупированную Францию, а также горючего и военных материалов в Северную Африку удержать Виши от полного вхождения в орбиту Берлина. В то же время Рузвельт не считал возможным в текущее время участие в захвате Азорских островов и в прочих действиях, которые говорили бы о необратимом переходе Америки в антигерманский лагерь. Все свое красноречие Черчилль посвящает в эти дни убеждению Рузвельта в необходимости действия. Он пишет президенту о том, что результат кампании на Ближнем Востоке окажет решающее воздействие на Турцию, на страны Ближнего Востока, на Испанию, может вовлечь их в войну против Англии, в антиамериканскую дипломатическую игру.

Пожалуй, впервые мы видим, как Рузвельт, обычно стремящийся уйти от определенных суждений, от точного обозначения своих целей, соглашается говорить о геополитике. Бросается в глаза то, что он не разделял пессимистических прогнозов Черчилля. Он писал премьеру: "Результат этой борьбы будет определен на Атлантическом океане, и если Гитлер не сможет достичь победы именно в этом регионе, он не сможет победить нигде в мире, он не сможет победить в мире в целом".

Северная часть Атлантического океана - вот зона, где, по мнению Рузвельта, решится мировая борьба. Для того, чтобы обеспечить американские позиции здесь, он предлагает расширить зону патрулирования американских судов и укрепить связи с Петэном, чтобы попытаться контролировать действия коллаборационистов Виши.

Нужно сказать, что далеко не все в американском руководстве соглашались с тактикой президента на этом этапе. Даже его ближайшее окружение, такие министры и помощники, как Стимсон, Нокс и Икес, утверждали, что предпринимаемых американцами действий в Атлантике недостаточно. Они требовали от президента перевода основной части тихоокеанского флота в Атлантический океан, патрулирования в масштабах всей океанской акватории Атлантики, охватывая зону Дакара, Азорских островов и островов Зеленого Мыса. Сейчас видно, что советники президента не представляли себе отчетливо ход мыслей Рузвельта в эти дни. Президент не соглашался перевести основную часть тихоокеанского флота в Атлантический океан прежде всего потому, что, продолжая угрожать Японии, желал направить ее энергию в северном направлении. Напомним, что 13 апреля 1941 года между Японией и Советским Союзом был заключен договор о нейтралитете. Это чрезвычайно обеспокоило президента. Он видел, что японцы еще не определили жестко направления своей экспансии, они могут начать продвижение на север или бросить силы на юг. Движение на юг означало удар по американской зоне влияния, по Филиппинам. Движение на север означало войну Японии против Советского Союза.

На протяжении почти пяти первых месяцев 1941 года президент предпочитал не высказываться по поводу того, какой будет его мировая политика. Весной этого года военный министр Г. Стимсон записал в своем дневнике: "Международная ситуация становится все более сложной... Все спрашивают, что нужно делать".

Но президент хранил ледяное молчание. К нему практически был закрыт любой доступ. Накануне самых критических событий - с 14 по 27 мая он лежал, не вставая, в постели, никого не принимал. Окружающим говорили, что у президента простуда. Но беседовавший с ним многие часы Р. Шервуд - его "теневой писатель" не заметил никаких признаков недомогания. Секретарша президента М. Лихэнд лишь улыбалась. Рузвельт был сосредоточен, он ждал великих новостей. Мы ничего не слышим от него в первые двадцать шесть дней мая 1941 года. Сейчас можно себе представить, что Рузвельт размышлял о предстоящем радикальном изменении международного положения, о возможности агрессии Германии на восток, о вероятном выступлении Японии против Советского Союза.