Мимо в Рывке пронесся Бомбовоз. Врезался латным плечом в гиену, бегущую в Страхе куда придется, ожидаемо неэффективно. Однако прием, уверен, прокачал – он чуть ли не по уровню с каждого использования поднимал! Краулер, зависнув в трех метрах от земли, не отставал от танка, по откату творя все доступные заклинания из разных школ магии – фолианты из Сокровищницы Первого мага все-таки пригодились.

Вожак зарычал, прижимаясь к песку и готовясь прыгнуть. Шерсть на загривке Сломанного клыка поднялась и начала преображаться. С клацаньем, словно кто-то передергивал затвор дробовика, она выстраивалась в литые пластины брони. Стрелы, выпускаемые мною одна за другой, рикошетили и зарывались в песок вроде бы бронебойными адамантитовыми наконечниками.

– Трень-брень-ду! – разнеслись по округе мощные гитарные рифы, исполненные Инфектом.

От сагрившихся мобов Инфект спасался очень просто. Его легендарные сапоги, вытащенные из Сокровищницы, оставляли Морозный след, затормаживая преследователей.

К тому же, под бафом Краулера, хорошо прокачавшего магию воздуха, народ легко отрывался от мобов, кайтил их, еще и умудрялся практиковать боевые навыки. Инфект, например, отрабатывал Отвлечение, Завораживание, Боевое вдохновение, Пугающую мелодию. На мобов ничего не действовало, но все равно умения барда качались даже быстрее, чем моя Устойчивость под плевками Разорителя. Музыка выполняла две функции: воодушевляла и ускоряла союзников, ослабляла и замедляла противников.

Вот и сейчас весь пак гиен на долю секунды замер. Будь гиены уровня Инфекта, застыли бы надолго, а потом еще столько же пробыли бы дезориентированными и заторможенными. Но ничего, прокачаем барда, тем более у него после двухсотого уровня открываются уж совсем разрушительные способности массового поражения. Успеть бы только.

В общем, двигались все слаженно, каждый знал, что делать и когда. Разве что Дьюла, вытаращив глаза, носился как безголовая курица – никак не мог привыкнуть, что нормальная капсула притупляет боль, а потому можно расслабиться. Боялся, что цапнут за задницу, в чем нам неоднократно признавался. Какой-то у него пунктик на эту тему. Хорошо хоть, терпеть ему оставалось недолго.

Гиены в конце концов поняли, что я единственная доступная и никуда не убегающая цель. Сломанный клык уже лишился двух третей жизни и сейчас встал, растопырив лапы, странной позой напомнив паука. Его трехметровый хвост с поблескивающим жалом напрягся, задрожал… и резко ударил мне в живот. Я согнулся, отлетел и кувыркнулся через голову. Удар был так силен, что вожак Плачущих гиен тут же скончался. Кто к нам с хвостом придет, от хвоста и погибнет! Так вроде говаривал дядя Ник…

После драки с вожаком чумной энергии набралось достаточно, чтобы долбануть Гребнем Акулона. Спасибо Краулеру, подавшему идею. Я напитывал щит чумной энергией и бросал его как Капитан Америка, а он уже рикошетил по всему паку, собирая агро и очень круто нанося урон. Надо бы заглянуть на аукцион, купить самоцветы для щита, а то его гнезда простаивают.

Короче, в моем арсенале, помимо Чумной ярости, появилось отличное AОE, то есть способность массового поражения. Недостаток у нее один: в ближнем бою щит не бросишь, но для этого у меня есть нехилые двадцатидвухударные Комбо с чумной энергией.

Запущенный в долгий полет щит пересчитал мобам ребра и вернулся в руку. Гиены оскорбились и, забыв о строителе, ломанулись на меня.

Через пару минут, благодаря Отражению, стая до смерти загрызла сама себя.

Дьюла дважды окутался светом повышения уровня.

– Девяносто девятый! – объявил он, вытирая несуществующий пот со лба.