– Рви когти, соратник! – безуспешно надрывался за порогом Деспот. – Никто не может устоять против чар Вирго!

– Грог-х-р! Грог-х-р! Грог-х-р! – слышали зрители.

Если бы демоница просто прикончила нас, все было бы просто. Да, потеряли бы десятки уровней, но пошли бы дальше и зачистили пару этажей, чтобы вернуть утраченное. Но Вирго нас не убивала – высасывала по чуть-чуть крови и плоти, внимательно отслеживая, чтобы никто не погиб раньше положенного. А я даже награды не мог использовать, да и не думал о них. В тот момент я желал только одного – остаться здесь навсегда и целоваться с Вирго.

В общем, полдня мы потеряли, а наутро нашли себя на кладбище. Каждый лишился более сорока уровней.

Вирго мы пропустили и дальше стали еще тщательнее планировать бои. Но все равно еще не по разу погибли и те, от кого я ждал этого меньше всего: топовые и опытные бойцы Хеллфиш, Кетцаль и Дестини.

Союзники отстали от меня на двести уровней, и я уже не верил, что они помогут в бою с Аваддоном. Стало понятно, что пройти Игры, убив финального босса, практически невозможно. Здесь просто не хватит мобов, чтобы сравняться с ним – для этого нужно убить более двух сотен тысяч равных тебе противников. Даже укладывая по мобу в секунду, достигнуть этого можно лишь за неделю.

Я же научился не только думать за себя, но и учитывать возможности соратников. Благодаря моим главным козырям: Устойчивости, Безоружному бою и Ясности – мы легко проходили «толстых» и физически сильных боссов, но на таких, как Вирго, система давала сбой. И чем ниже мы спускались, тем больше несли потерь. К 600-му этажу почти вся группа еще больше от меня отстала. Мейстер сегодня умудрился умереть трижды на обычных мобах и потерял больше ста уровней.

Посоветовавшись с Кетцалем и Хеллфишем, я решил дальше качаться один. Возражений это не вызвало, и я отправился вниз. Вломился на 645-й, вынес босса и до конца дня в одиночку фармил мобов, к вечеру достигнув 636-го уровня.

«Давно бы так!» – шептал внутренний голос, тот самый, что радовался зачистке, устроенной Гейзерихом.

В общем, не зря Октиус так пристально смотрел на меня в начале вечера, когда говорил о двух способах победить на Играх. Общий путь к победе сложнее, и после того, как ведущий напомнил мне о предыдущих днях, это стало кристально ясно. Мерзкий голосок внутри вкрадчиво зашептал, что на кону жизни миллионов неграждан…

Раздираемый противоречиями, я впал в уныние, а Октиус завершил обзор:

– Итак, завтра последний день, а потому выбирать лучшего и худшего игрока дня не будем, все должны быть в равных условиях. Портал, открытый в Окаянную брешь эльфийским королем Эйнионом, закроется, и души выживших призванных затянет в Дисгардиум. Сколько душ вернется – вопрос…

Гай Бэррон задержал на мне взгляд и продолжил, глядя в глаза:

– Вступит ли рейд Скифа в последний бой с Аваддоном? Или договорится и выберет сильнейшего? Вопрос остается открытым, завтра все узнаем!

Глава 34. Сделки с совестью

Всю ночь я не мог уснуть, ломая голову: предать соратников, чтобы спасти мир, или сохранить душу и, если мы проиграем, наблюдать потом за миллионами смертей неграждан? Непростой выбор. А вдруг я ошибся в расчетах? Вдруг задуманное по какой-то причине не сработает?

Что бы я ни решил, пока это остается только в мыслях – выбор не сделан.

Я продолжал взвешивать «за» и «против», даже войдя в Окаянную брешь в последний день, который начался для нас на 658-м этаже.

Заметив, что после вчерашней соло-прокачки я не в рейде, Кетцаль бросил мне приглашение. Приняв его и ничего никому не говоря, я спрыгнул в пропасть, чтобы убедиться в своих предположениях.