Все равно что обняла дерево.

Руки безвольно висели по бокам, тело напряжено.

– Они забрали Кристиана.

Она не смотрела на Херманссон, но, по крайней мере, говорила, шептала. Херманссон снова обняла ее.

– Ну и ладно. Я заведу другого ребенка.

Пятнадцатилетняя девочка осторожно погладила себя по животу.

Херманссон не ответила.

Не смогла.

В груди у нее нарастала знакомая боль, гложущая, резкая боль, какая иной раз терзала ее по вечерам, когда она не понимала, что делает в Стокгольме, в плохонькой квартирке, в шестидесяти милях от семьи и друзей. У этой боли не было слов, и Херманссон молчала, когда Надя, прижав ладонь к животу, отвернулась и стала подниматься по трапу.

Эверт Гренс ждал, пока все дети не поднялись на борт.

– Я хочу, чтобы ты их сопровождала.

– Что?

– Я хочу, чтобы ты была с ними, пока самолет не приземлится. Тогда твое дело будет завершено.

– Но у меня с собой ничего нет, Эверт.

– Вернешься обратным рейсом. Купи себе книгу.

Гренс и Сундквист стояли на летном поле, когда через несколько минут самолет покатил по серому бетону, смотрели на то, что единодушно признали неправильным.

– Уличные дети из Бухареста.

Гренс повернулся к коллеге:

– Но здесь остались другие.

– Другие?

– Янника Педерсен. Девочка из Хельсингборга. И еще три, которых бродяга видел в комнате под Альстрёмергатан. И все те, что находятся в папке сестры милосердия. – Он махнул рукой в сторону Стокгольма. – Здесь их тоже хватает. Уличных детей. – Он хлопнул ладонью по перилам трапа. – Я спущусь туда снова. Вытащу наверх детей. И убийцу Лиз Педерсен тоже. Всех тамошних обитателей вытащу на поверхность.

Свен Сундквист слушал, но теперь перебил, срывающимся от волнения голосом:

– Ты не получишь разрешения, Эверт.

– Все равно спущусь, если захочу.

Свен узнал это выражение лица: Гренс принял решение.

– Надеюсь, ты не прикажешь мне в этом участвовать?

– Ты же знаешь, я могу.

– Эверт, советую тебе не делать этого.

До сих пор Свен Сундквист никогда не отказывался выполнять приказ. Но если Эверт Гренс будет настаивать, если потребует его участия, он впервые в жизни это сделает.

*

Ветер крепчал, мороз тоже.

Последний взгляд на самолет, взлетевший к небу, которое через час‑другой станет совсем темным.

Они зашагали по коридору, ведущему в главный терминал Арланды, среди людей с одинаковыми сумками на колесиках, слишком маленьких, громыхающих по твердому полу.

Когда оба миновали зал прибытия, у Гренса зазвонил мобильник – долгие сигналы, которые упорно не прекращались до самого лифта в здании парковки. Тогда только Гренс ответил. Потом закричал: «Я убийца!»  На бегу повторял снова и снова: «Я убийца!»  Не переставая кричать, прыгнул в машину и уехал. Свен отчетливо слышал отзвук этих слов – ничего страшнее он никогда не слыхал.

*

Он понимал: что‑то случилось.

Это ощущение, возникшее в тот миг, когда Эверт начал кричать, было очень сильным и не желало исчезать.

Черт побери! Никогда он не слышал ничего подобного, даже не предполагал, что крик может быть таким оглушительным.

Свен Сундквист постучал в кабинет Эверта Гренса. Он делал это каждые четверть часа. Искал его во всех коридорах полицейского управления, в кафетериях и конференц‑залах, в спортзалах и туалетах.