Прокурор вздохнул, раз и другой, потом жестом показал, что сдается.

– Слушаю.

Эверт Гренс словно бы не видел стула, предложенного Огестамом.

– Я хочу спуститься.

– Спуститься?

– В туннели.

– Как…

– Через колодец возле Крунуберга. С отрядом быстрого реагирования. Сегодня.

– С отрядом быстрого реагирования? Но ведь в метро есть своя полиция. Они всё там знают.

– В тех туннелях нет ни рельсов, ни перронов. Там черным‑черно, тесно, неизведанно. Мне нужен отряд быстрого реагирования.

Ларс Огестам улыбнулся:

– Кто же, по‑твоему, Гренс, даст тебе разрешение?

– Отряд быстрого реагирования. И я сделаю это сегодня. Мне нужно восемьдесят человек.

В улыбке все больше сквозил сарказм.

– Всего лишь восемьдесят. В общей сложности?

– Верно. В полном составе. Невзвирая на выходные и сверхурочные.

Молодой прокурор покачал головой, снова улыбнулся.

– Слушай, Гренс, такие разрешения не в моей компетенции. Это прерогатива начальника губернской полиции.

На столе у Гренса лежало тридцать два незавершенных дела. А несколько часов назад появились тридцать третье – выброшенные дети – и тридцать четвертое, когда на больничной койке в кульверте обнаружили женщину.

– Черт побери, Огестам! Мы теряем время!

Он чувствовал перенапряжение еще до того, как единственный человек, которому он полностью доверял, едва не покинул его, он сжимал ее руку, крепко‑крепко, чуть не раздавил.

– Мы знаем, убийца той женщины находится там!

Он и в других обстоятельствах не очень‑то умел контролировать свой гнев.

– Мы знаем, ее дочь, пропавшая более двух лет назад, находится там!

Но сейчас, когда он кричал и бил кулаком по стенам кабинета помощника главного прокурора, собственная ярость напугала его. Анни, без сознания, с трубкой дыхательного аппарата во рту, Лиз Педерсен с объеденным лицом, пустая квартира, одинокие ночи на диване в полицейском управлении – все это вихрем металось в мозгу, он чувствовал, как кружится голова, как слабеют ноги, потом его обдало жаром, пот ручьем потек по спине.

Он сел на стул, который раньше упорно не замечал, подождал, в конце концов головокружение прекратилось, и он снова почувствовал собственные руки.

– Мы знаем?

Гренс сглотнул:

– Я знаю.

Комиссар размотал длинную цепочку улик, которая вела прямиком в подземелья. Отпечатки пальцев одного и того же человека, зафиксированные на теле убитой женщины, и в местах проникновения в семи разных общественных зданиях, и сегодня утром у двух подъездов с опустошенными хранилищами универсальных ключей.

– Кроме того, Огестам, они есть на лестницах колодцев, ведущих в систему туннелей вокруг всей Фридхемсплан. Под обычными чугунными крышками канализационных люков посреди асфальта.

Страх, от которого кружилась голова, исчез.

– Таким образом, наш убийца прямо под нами! – Гренс вновь смог подняться. – Он ходит как раз под полицейским управлением. Черт побери, Огестам! Под полицейским управлением!

Гренс расхаживал по кабинету, он был везде, его крупное тело занимало все свободное пространство. В конце концов прокурор устало откинулся на спинку стула, пусть агрессия уляжется.

– У тебя все?

Комиссар продолжал кружить по кабинету, не зная, куда податься, и не чувствуя желания продолжать разговор.

– Ты звонил мне в полтретьего ночи. В половине седьмого ты был в больнице Святого Георгия, наблюдал за осмотром еще одного места преступления. Близится время обеда, а ты уже провел обыск в квартире убитой. Гренс… когда ты, собственно, спал последний раз?

– Не твое дело.