— О чем это она? — Эбелайн вновь обратился к старику, демонстрируя, что по-прежнему мне не доверяет.

Я сделала вид, что меня это не касается, хотя глубоко в душе затаилась обида.

— Простите, этирн, — старик сокрушенно покачал головой, — я не знаю. Этого человека действительно что-то иссушило практически полностью, но что и как — даже представить не могу. Вернее, могу только предположить.

— Ну, и какие предположения?

Маг нервничал, и это было заметно по тому, как он бессознательно поглаживал эфес своего меча. Я сидела на краешке кровати, положив ладонь на лоб больного, и пыталась хоть немного расшевелить тусклые и опавшие нити его ауры. Если аура любого существа была похожа на тонкую паутину, которая оплела все тело изнутри и снаружи, то магический резерв представлялся в виде пульсирующего комка света, сидевшего в центре этой паутины. Раньше я этого не видела, даже не все нити ауры были подвластны мне, только поверхностные, но теперь я легко могла проследить самые тонкие и слабые из них. У Эбелайна резерв сиял ровным бледно-голубым светом, у Менро выглядел как тусклый огонек болотного цвета, а вот у раненого он был похож на комок высохшей грязи с едва заметными алыми искорками. Эти искорки были столь слабы и малочисленны, что казались угасающими.

«Спорим, он не догадается? — ни с того, ни с сего отозвался эриллиум. — А если и догадается, то этот твердолобый маг все равно ему не поверит».

«Почему?» — удивилась я. «А ты глянь, этот Эбелайн собственным глазам не доверяет. Ему с детства внушали, что и как должно быть, и он свято в это верил. Он столько лет жил в своем маленьком уютном мирке, в котором всегда четко знал, кто прав, кто виноват. А теперь этот мирок переворачивается прямо у него на глазах, и переворачиваешь его именно ты. Как думаешь, он будет тебе благодарен за это?»

— Я не могу утверждать точно, — услышала я неуверенный голос целителя, — но мне кажется, что все дело в этой метке…

— Подробней! — приказал маг, когда старик замялся и замолчал.

— Я несколько дней пытался вас исцелить с помощью своих сил, но их у меня так мало, что я не смог даже задеть вашу ауру. Метка — я уверен, что это была она! — отторгала любое вмешательство. Как будто у вас было только два выхода — либо умереть, либо исцелиться самому.

— Ну и?

— Этьерне магичке удалось то, чего не смог сделать я, — старик слабо улыбнулся, поглаживая бороду, и кинул в мою сторону благодарный взгляд.

— Это я знаю, — отмахнулся Эбелайн, продолжая потирать пальцами уже отполированный до блеска эфес. — Но почему я стою на ногах и полон сил, хотя в меня несколько раз попали огненным пульсаром, а этот от небольшой раны почти мертв?

Теперь он смотрел на меня, и мне показалось, будто в его взгляде настороженность и недоверие медленно сменялись пониманием. Кажется, эриллиум прав, маг уже догадывался, в чем тут дело, но по-прежнему не желал признавать правду.

— Вы хотите услышать мое мнение? — недовольно осведомилась я, не отрываясь от своего занятия. — Вы же сами все видите, но не желаете верить собственным глазам.

— Говори!

Хорошо, — я вздохнула, убрала ладонь со лба раненого и размяла онемевшие пальцы. — Думаю, все дело в вашем вмешательстве. Вы же пытались привести его в чувство?

— Пытался. Но я не целитель. Какое это вообще имеет значение?

— Самое прямое. Вы сильный маг, я вижу это, так что можете не отрицать.

— Даже не собираюсь, — его рот дернулся в нервной усмешке.